- 1 - Суворов. "Ёжик" Александр Суворов  КАК ПРИЧЁСЫВАТЬ ЁЖИКА?  Лучшим моим учителям человечности, участникам  движения "Детский орден милосердия", Разлетевшимся  уже по всей России искоркам моей любви, - моим  ЁЖИКАМ ., - посвящаю эту смеющуюся сквозь слёзы  книжку А. Суворов. 15 января 1999 года, 2 часа 19 минут . - 2 - Суворов. "Ёжик" Эта книжка - не для маленьких... Знаю, что маленькие, как прочитают первое предложение, книжку без боя не отдадут. Захотят доказать, что они не глупее больших. И прогрызут книжку от корки до корки. И скажут, что всё поняли. Как я, когда мне было восемь лет, грыз одну почти взрослую книжку. Долго грыз. И прогрыз. И сказал, что книжка скучная. А по-честному - просто мало в ней понял. Эта книжка - для тех ребят, которые становятся помощниками вожатых. Их по-разному называют. Где-то стажёрами. Где-то - координаторами. Где-то - аниматорами. А в Свердловском областном Детском ордене милосердия - подвожатыми. Я тут же перекрестил их в "подполковников". Ну вот, эта книжка - для "подполковников". Но и "полковники", и "генералы" школьной, внешкольной, семейной и всякой другой педагогики найдут в ней для себя много полезного. Да и ребята поменьше - тоже. Постараюсь, чтобы никто над моей книжкой не спал. О чем же эта книжка? Не скажу. Сами узнаете. И лучше самого меня сумеете объяснить. . - 3 - Суворов. "Ёжик"  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ  КАК ПРИРУЧАТЬ ЁЖИКА ГЛАВА ПЕРВАЯ. "ВОЗЬМИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ!" Дорогие ребята! Все вы знаете, что ежи колючие. Их так просто в руки не возьмёшь. Иглы и всегда торчат. Кожа у них такая, за которую наука так и обзывает ежей и всех их родственников, - "иглокожие". А попробуй тронь - еще выстрелит иголками. До потолка подпрыгнешь от неожиданности, если не от боли. Хоть у нас, людей, на коже нет иголок, нас тоже голыми руками не возьмёшь. Потому что мы тоже ежиной породы. Мы все умеем обижать, и умеем обижаться. Дурацкое дело нехитрое. Поэтому обижать и обижаться мы умеем очень хорошо. Это и есть наши иголки. Обижаем - колемся, обижаемся - тоже колемся. Обижаем, потому что нам скучно. И опять обижаем, потому что нас уже обидели. Кругом колючки. Острые, готовые выстрелить, иголки. И страшно руку протянуть, чтобы ласково погладить Ёжика. Ёжик всё время в клубке. Ёжик никому не верит. Ему не объяснишь, что хочешь его приласкать. Он всё равно уколет: - Уходи, не верю тебе, ты, наверное, злой, обижать будешь. Ты притворяешься добрым. Обмануть меня хочешь. Зачем ты хочешь меня обмануть? Чего тебе надо? У меня нет ничего. Одни колючки. Вот и получай! Сколько угодно! Досыта! А ведь мы хотим не просто приласкать. Мы хотим помочь. Мы правда этого хотим. Мы хотим быть самими собой - людьми, а не ежами. Но человек - матрёшка. Снаружи - Ёжик, внутри - человек. Чтобы стало видно человека, ежа надо причесать лаской. Причесать готовностью помочь. Причесать помощью, когда он в какой-то беде - большой или маленькой. Он медленно, недоверчиво развернётся, когда его станут причёсывать. И покажет свое человеческое лицо. Но это лицо искажено страхом. В любую минуту лицо может снова спрятаться. Ежом быть хоть и неприятно, а легко. Как в штанишки струйку упустить неприятно, а совсем не трудно. Быть самим собой - человеком - бесконечно труднее. В нашем недобром мире нужно быть очень храбрым, очень мужественным, чтобы быть добрым. А чтобы обижать и обижаться, никакой храбрости не надо. Колючки выставляют не от храбрости, а от трусости. Где же набраться храбрости - доброты? Такое на улице не валяется. Чтобы ёж набрался храбрости превратиться в человека, ему нужен дом. Нужно гнездо, где ёж ничего и никого бы не боялся. Я понял это очень давно. Осенью 1979 года я написал стихотворение "Открытый дом". Мне тогда было очень плохо. Я жил в коммунальной квартире. С соседями мне не повезло, как, наверное, и соседям со мной. Бесконечная мелкая, унизительная возня и грызня. Ну, любить или ненавидеть - дело хозяйское. Но если ты сколько-нибудь культурный человек, будь хотя бы вежливым. Хотя бы не забудь поздороваться. Или попрощаться... Нет, мне всячески давали понять, что я - пустое место. - 4 - Суворов. "Ёжик" Мелькали мимо. Подсовывали под руки бритвенные лезвия. И в первый раз, не ожидая этого, я сильно порезался. Портили тайком вещи на кухне... Не всё ли равно, почему? Чем ни объяснять, а такому поведению нет оправдания. Пусть я даже хуже фашиста, - а хуже фашиста для меня никого не может быть, - всё равно, если себя уважаешь, так делать нельзя. В этом аду я прожил восемь лет. И всё это время ни секунды не сомневался, что в соседней квартире живут по-другому - лучше, добрее, достойнее. Там и в самом деле жили хорошие люди. Они никогда не отказывали мне в помощи, - по телефону позвонить, что-то починить, даже просто прочитать, на чем я остановился, печатая на зрячей машинке... Я не сомневался, что мне просто на редкость не повезло. Я просто попал в чёрную, сырую, гнилую яму, над которой светит солнце. Теперь вы лучше поймёте старое моё стихотворение "Открытый дом", зная, что написано оно в чёрной яме - в коммунальной квартире. Ты измучен, истерзан Мелочами в быту. Болью взорвано сердце, Весь в холодном поту. До предела промёрзший И душой, и умом, Аж завидуешь мёртвым... Приходи в этот дом. Тут весёлые люди, Добротою полны, Ни за что не осудят, Не припишут вины. Щедро делятся счастьем, Жизнелюбием тут. Двери, души - всё настежь: Тут открыто живут! Я попал в яму, но не родился в яме. Потому и верил всегда в открытый дом. С детства-то мне повезло. Моя мама была очень добрым человеком, и дом её всем всегда был открыт. Потом я бывал в открытых домах моих учителей, - замечательных учёных, бесконечно добрых людей, - Александра Ивановича Мещерякова и Эвальда Васильевича Ильенкова. А ещё потом пришлось убедиться: открытый дом очень трудно найти, не то что построить. И когда я уже давно вырвался из коммунальной ямы, и вроде бы всё у меня было хорошо, - 17 января 1993 года я продолжал проситься домой: Ни капли не веря в чудо, Кому-то молюсь порой: - Возьмите меня отсюда, Возьмите меня домой. - О господи, - всё вздыхаю, Расстроенный и больной. Прошусь, а куда - не знаю: - Возьмите меня домой. Где мне разрешат в счастливой Компании - быть собой, - 5 - Суворов. "Ёжик" Где не было бы надрыва... Возьмите меня домой. И где бы не приставали С моралью ко мне любой, На свой бы лад не меняли... Возьмите меня домой. Где добрые греют взгляды, Где каждому каждый - свой, Где сразу - на помощь рады... Возьмите меня домой! Сначала стихотворение было без названия. Но когда 30 мая 1993 года меня посвящали в Рыцари Свердловского Областного Детского Ордена Милосердия, я поблагодарил ребят за высокую награду вот этими стихами. И ребята назвали их: "Дом". Во всех смыслах. И ДОМ - Детский Орден Милосердия. И дом - те люди, с кем мы дома, с кем нам хорошо. Когда я написал стихотворение "Дом", я уже заканчивал работу над книгой "Школа Взаимной Человечности". Решив прочитать стихотворение "Дом" в благодарность за посвящение в Рыцари, я вдруг понял, что в последних двенадцати строчках этого стихотворения спрятана тайна. Именно - тайна взаимной человечности. Так я и сказал в своём выступлении, прежде чем прочитать стихи: - Вы меня посвятили в Рыцари Детского Ордена Милосердия, а я в ответ хочу посвятить вас в тайну взаимной человечности. Что же это за тайна? Об этом и пойдёт у нас главный разговор.  _ 2ГЛАВА ВТОРАЯ  _ 2ВМЕСТЕ - ИЛИ РЯДОМ? Где мне разрешат в счастливой Компании - быть собой, Где не было бы надрыва... Возьмите меня домой. Если мы Ёжика принесли в дом и забыли о нём, ему очень плохо. На улице он хоть сам о себе позаботится. Дело для Ёжика привычное - рассчитывать на себя. А тут - совсем новая обстановка. Можно ли в ней жить - непонятно. И никому до тебя дела нет... Кто никогда-никогда не чувствовал себя "позабытым-позаброшенным"? Сомневаюсь, что бывают на свете такие счастливчики. Чувство заброшенности по разным поводам, наверное, испытывали все. Немножко оно и не повредит. Тут, как в аптеке, всё зависит от дозы. Вообще нам для жизни нужно всё. Ничем нельзя поступиться. Даже самыми неприятными переживаниями. Потому что неприятные переживания - сигнал, что что-нибудь да не так. Принимай меры. Восстанавливай благополучие. Для физического равновесия - чтобы не падать и хорошо бегать, - нужны обе ноги. А для душевного равновесия - чтобы не бояться жизни, - нужно быть знакомым со всеми ощущениями. И когда больно, и когда приятно, легко во всём теле, и тело удивительно послушное. Нужно быть знакомым со всеми чувствами. И с чувством бесконечной тоски, и с чувством восторга, счастья. Всегда от всего в восторге, всегда всем доволен только идиот. Такого "счастливчика" приходится лечить психиатру. - 6 - Суворов. "Ёжик" Но если сигналов бедствия много? И ты ничего не можешь поделать? Если ты бессилен, беспомощен? Если не можешь даже убежать?.. Попал, например, в счастливую компанию. Все веселятся. А ты не можешь разделить веселье. И уйти не дают: - Побудь с нами. Недаром в народе сложилась поговорка: "в чужом пиру похмелье". Инвалидность - любая - тем и страшна, что обычную, нормальную жизнь превращает в "чужой пир". Несбыточной мечтой становится то, о чём обычно даже не задумываются. Например, послушать, о чём говорят за праздничным столом. Пусть разговор самый пустой и глупый. Но убедиться в этом своими ушами, без переводчика, - несбыточная мечта. 1 января 1988 года я написал одно из самых жестоких, беспощадных своей правдивостью стихотворений. Встречали новый год. Меня кормили. Поили. А о чём разговаривают, не могли объяснить. Мне было из-за этого очень тоскливо. И на следующий день в душе закровоточили строчки: Да, не слышу вас и не вижу. Что я рядом - едва ли помните... Мне ни слова в ладонь не выжмут Все, сидящие в той же комнате. От людей уж невольно как-то Отстраняюсь и сам презрительно. что работает тут за фактор? Отчего мне жить - всё мучительней? Если жить мне осточертело, - Что-то есть в душе неисправное. И боюсь не успеть доделать, Недописанным бросить главное. А нужна ли кому страница О души тяжелеющем бремени?.. ...Я смертельно устал - бодриться, Притворяться - "героем времени". - Инвалидам показали, как весело живут здоровые, - сказали мне об одном благотворительном празднике. И я очень порадовался, что не был там. Хотя тот праздник почтили своим присутствием и Ельцин, и Боровой, и Никулин... Я заметил: мне хуже всего, я больше всего психую, когда ничего сделать не могу. Если я знаю, как выпутаться, - например, найти дорогу, сделать, починить или купить вещь, - я спокоен, хладнокровен. Неприятно, но выход вот он, под рукой. А если я ничего не могу, и позвать на помощь некого, - тут уж иногда не хочется жить. Злишься, кричишь. Одним словом - закатываешь истерику. Это ведь с вами, ребята, я иногда самому себе кажусь ангелом. Потому что почти не могу ни на что рассердиться, обидеться. Мне с вами хорошо. А так - всякое бывает. "Вместе" и "рядом" - это совсем не одно и то же. Я вместе со всем человечеством, когда читаю, пишу, слушаю любимую музыку. И я бесконечно одинок, когда из сотни или тысячи окружающих людей не найдётся ни один, кто бы "выжал мне в ладонь" хоть полслова. Быть вместе - это значит не просто рядом сидеть. Быть вместе - значит что-то вместе делать. Вместе - когда общая жизнь. Одна на двоих, на троих, на сто двадцать, на пятьсот человек. А общая жизнь - - 7 - Суворов. "Ёжик" это общее дело. Хоть какое-нибудь. Танцы. Прогулка. Игра. Дежурство. Задушевная беседа. Учеба друг у друга. Ведь каждый чему-нибудь да может научить. Шекспир сказал: "Весь мир - театр, и люди в нём - актёры". А я бы сказал: "Вся жизнь - это школа, и все мы друг другу - учителя и ученики сразу". Поэтому я говорю, что я - ходячее "наглядное пособие". Живой "тренажёр помощи" в Лагерях общения Детского ордена милосердия. Чтобы быть вместе, а не рядом, мало этого хотеть. Надо ещё уметь. Я стараюсь так устроиться, чтобы ребята могли учиться быть вместе. Учиться - на мне. Я сознательно ставлю перед собой такую цель. Поэтому стараюсь не оттолкнуть от себя обидой на что бы то ни было. Терпеливо переношу неизбежный поначалу период "гляделок", когда ребята меня разглядывают издали, а подойти ещё не решаются. На доброе здоровье. Разглядывайте. Я стараюсь работать и даже развлекаться у вас на глазах. Вы останавливаетесь. Наблюдаете. Подх'одите всё ближе. Наконец, окружаете меня тесным кольцом. Мне нравится чувствовать ваше внимание, ваше дыхание, ваше сопение, ваше пыхтение рядом. Мы уже вместе, хотя ещё ни слова друг другу не сказали. Вот я "устал". "Отвлёкся". И уже показываю вам, как писать по моей ладони. И уже кого-то учу дактильному алфавиту - разговору пальцами... Если бы я в лоб вам предложил, - давайте покажу, давайте научу, - я бы спугнул вас. Если бы около меня сидел сопровождающий и переводчик, которого специально прикрепили ко мне ещё в Москве, и никаких других дел у него в лагере нет, кроме как меня обслуживать, - он бы отгородил меня от вас. И всё бы как началось, так и кончилось бы "гляделками". Мы остались бы рядом, но не вместе. Поэтому в лагерях я стараюсь обходиться без "официальной" помощи. Так труднее для меня. Но так лучше для всех нас. Хочу, чтобы сопровождающими и переводчиками как можно скорее стали вы сами. И тогда опрокидываются все барьеры. Все перегородки между нами. И тогда вы смелее становитесь и в общении друг с другом, а не только со мной. И тогда вы начинаете со мной спорить: - Вы не наглядное пособие, а друг! - и этим возражением делаете меня счастливым. Дорогие мои, одно другому не мешает, а помогает. Конечно, я ваш друг. Заранее, до знакомства ещё. И я хочу поскорее с вами познакомиться. Хочу, чтобы вы поскорее разглядели во мне друга. Ёжика, который заранее вам доверился, убрал иголки. Как раз для этого я должен быть вашим наглядным пособием. Ведь времени в лагере для нашей взаимной любви так мало... Я люблю есенинскую строчку из поэмы "Пугачёв": "Дорогие мои, хор-рошие..." Когда я думаю о Вас, когда я среди вас, - во мне постоянно звучит эта строчка. Дрожит, как гитарная струна, настроенная на любовь. . - 8 - Суворов. "Ёжик"  _ 2ГЛАВА ТРЕТЬЯ  _ 2ПРАВО НА НЕПОХОЖЕСТЬ И где бы не приставали С моралью ко мне любой, На свой бы лад не меняли... Возьмите меня домой. Я часто сознательно иду против морали. Ради нравственности. Ради человечности. Потому что мораль требует, чтобы все были - как все. Мораль отрицает моё право быть ни на кого не похожим. А человечность, нравственность требует, чтобы я и сам был самим собой, и с другими считался (если не принимал, не любил их) с такими, как есть. Человечность, нравственность признаёт моё и ваше право - быть ни на кого не похожими. Право на уникальность, то есть на единственность. Человечность, нравственность признаёт, что таких, как я и любой из вас, больше нет, не было и не будет. Это самое главное. В этом гвоздь. Без этого мы никогда не научимся быть вместе, а не рядом друг с другом. Без этого всегда будет, как в песне: Встретились два одиночества, Развели у дороги костер, А костру разгораться не хочется, - Вот и весь разговор. Одинокие - одинаковые. Вместе - разные. Больше скажу: дружить, быть вместе, быть интересными друг другу, - могут только разные, даже очень разные люди. Разные - не враги. Разные - просто другие. А враги в своей взаимной, встречной вражде - одинаковые. Знаю, не каждый из вас это переварит. Это звучит неожиданно и для многих взрослых. Обычно именно стараются быть одинаковыми - внешне. А различия прячут как можно глубже. На самое донышко. Туда, где среди всякого мусора - ила, водорослей, затонувших кораблей, - никаких различий не откопает никакой археолог. Ну что ж, переваривайте. Пока просто знайте, что есть на белом свете и такое "мнение": не только "можно", а  _ 1НУЖНО . 0 быть разными. Самими собой. И ни в коем случае - не "как все". Поживёте ещё - может быть, поймёте. Мораль учит: обращать на себя внимание - нехорошо. Но разве я виноват, что не слышу? Разве я виноват, что могу разговаривать только необычным, привлекающим внимание, способом? Все разговаривают в транспорте. И я тоже хочу. И когда со мной "стесняются" разговаривать, потому что "люди смотрят", - я вправе очень обидеться. Может быть, такая "стеснительность" и моральна. Но она безнравственна. Потому что бесчеловечна. Я имею право на внеочередное обслуживание в магазинах и в других местах. Это право предоставлено мне государством. Обычно - для более здоровых - морально стоять в очереди. И меня тоже часто заставляли стоять в очереди. Неудобно, видите ли, пролезать. Хотя помогают мне в моих делах. Вовсе не прячутся за мою спину, чтобы тоже попользоваться - 9 - Суворов. "Ёжик" моим правом внеочередного обслуживания. И, заставляя меня вместе со всеми, более здоровыми, мучиться в очереди, - лишают меня льготы, которую мне, как инвалиду, предоставило государство. Из-за морального предрассудка самочинно отменяют закон. В виде исключения - нравственный, человечный закон государства. Если мы вместе, то моё право проходить без очереди - на двоих. Один ведь я не пройду. Мне нужна помощь. И ничего плохого, если мой помощник заодно и себе что-нибудь купит без очереди. Не ждать же мне тут же в магазине, пока он выстоит очередь, хотя мне уже всё купил. Если ты с инвалидом, надо вместе с ним пользоваться его правами, чтобы не лишить его этих прав. Чтобы не мучить зря. Да ещё из "высокоморальных" соображений. Когда-то студентом я полгода не мог допроситься в парикмахерскую. Только потому, что секретарь не хотел сидеть в очереди. А воспользоваться моим правом внеочередного обслуживания секретарь тоже не хотел. "Неудобно" ему. Хотя стричься надо было мне, а не ему. И не было разговора, чтобы ему заодно тоже постричься без очереди. А если бы и постригся без очереди вместе со мной - было бы только правильно. Ведь мне пришлось бы его долго ждать. Когда он со мной, он не только может, а  _ 1ДОЛЖЕН . 0 пользоваться моими льготами. Чтобы не лишить их меня. И очень правильно, что транспортные льготы сейчас по решению государства распространяются и на сопровождающих. На метро, трамвае, электричке, в автобусе (кроме дальнего междугородного) и в троллейбусе можно ездить бесплатно вместе со мной одному человеку. Сопровождающему. С октября по апрель я могу ездить на дальних поездах и дальних автобусах за половину цены билета. И мой сопровождающий - тоже. Тут, правда, в законе неувязка: в остальное время года я по-прежнему слеп и глух... Правильнее было бы, чтобы ездить за половину цены можно было круглый год. Но мы живём в стране, в которой государство если и предоставляет льготы, то "моральные" граждане самочинно их отменяют. Ну, а та история с парикмахерской кончилась тем, что я удрал туда один. Поднял переполох среди сотрудников парикмахерской. Не очень-то быстро они разобрались, кто я такой и как со мной разговаривать. Но всё-таки постригли. А то так оброс - хоть косы заплетай. И ученик я в этом деле глупый. Меня пробовали научить заплетать косички. Ничего не получилось. Как и все мальчишки, я только дергаю за косички мастерски. А то могу учинить погром и похуже. Как-то на автобусной остановке захотел взъерошить волосы мальчику. Это такая шутливая ласка - потрепать по голове. Но мальчик уклонился, а я запутался в сложнейшей химической причёске его учительницы. У неё на голове была то ли Останкинская башня, то ли средневековая крепость. Что там было, для меня так и осталось тайной, потому что после моего нападения от этой постройки остались одни развалины. Помню чувство крайнего удивления, когда вместо мальчишеских вихров я попал во что-то похожее на паутину. Учительница только и смогла воскликнуть: - Ну, Саша!.. Сейчас она благодарна мне за нечаянно преподанный урок. Если имеешь дело со слепыми, никаких сложных архитектурных сооружений на - 10 - Суворов. "Ёжик" голове лучше не возводить. После того случая она стала причёсываться как можно проще, чтобы после детской ласки всё можно было быстро поправить. ...Человек в беде просто должен, вынужден привлекать к себе внимание. Чтобы получить нужную помощь. Поэтому, если я прихожу в поликлинику один, я сразу захожу в кабинет врача. И уже там жду, когда врач отпустит больного и займётся мной. Конечно, могу смутить и рассердить какую-нибудь тётю, которую как раз осматривает врач. Но что поделаешь... Если бы я сидел в коридоре, никому и в голову не пришло бы меня позвать. Дождался бы только ухода врача домой. Если в магазине я один, а покупатели и продавцы от меня шарахаются, я ищу дорогу за прилавок. Знаю, что туда "посторонним вход воспрещён". Но как иначе заставить продавца понять, что я слепоглухой? И что слепоглухие, как ни странно, тоже хотят кушать? И не согласны ходить зимой босиком. Я нарочно нарушаю правила. Чтобы заставить помочь мне если не покупателя, не продавца, так хоть заведующего магазином. Одноногий мальчик стеснялся купаться в море. Чтобы при всех не снимать протез. Чтобы не показывать всему пляжу свою культю. Но, во-первых, нормальный - нравственный, добрый - человек должен сделать вид, что никакой культи он "не заметил". Во-вторых, стесняйся - не стесняйся, - нога не вырастет. Купаться этот мальчик очень хотел. Да и нужно ему было это для здоровья. Мы старались уходить подальше от людей. И я любовался, как здорово прыгал этот мальчик в воде. Я ему говорил, что я сам ни в воде, ни на берегу так прыгать не смогу. Свалюсь мешком. Ради этого мальчика я нарушил одно правило: детям купаться только вместе с отрядом. Я договорился, чтобы ему разрешали купаться в тихий час и после ужина с кем-нибудь из взрослых. Из хорошо видящих и слышащих взрослых. Мне-то самому нужен присмотр - хотя бы старших ребят... А вообще-то инвалидности глупо стесняться. Только сделаешь свою жизнь, и без того нелёгкую, ещё труднее. На транспорте я дохожу до открытого хулиганства. Чтобы напомнить людям об их человеческом - нравственном - достоинстве. Например, мне уступали место, а маме нет. Я сам не садился, но её сажал. Она же старенькая болела очень, голова всё время кружилась, и мама стоять совсем не могла. Это ещё не хулиганство. Но иногда я наступал своей опорной тростью на ноги сидящим рядом. Трость опорная мне зимой нужна, чтобы не падать на льду. Валяться-то в больнице с переломом или растяжением - некогда... Наступал тростью на ноги нарочно, якобы сослепу. А не поможет - мог и на колени "нечаянно" взгромоздиться. Лишь бы посадить маму. Вот это уже настоящее хулиганство. А куда денешься, если зрячие притворяются слепыми? Случалось и нечаянно проучить этих "слепых зрячих". Как-то я ехал в метро один. Мне уступили место. Но, чтобы сесть, я должен пощупать сиденье. Потом развернуться спиной к сиденью и осторожно устроиться. Чтобы не очень задевать соседей. И вот пощупал я сиденье, повернулся, "пошёл на посадку", как вертолёт, а подо мной неожиданно затрещало-захрустело. Я так и подпрыгнул. Тут же рукой стал щупать, - 11 - Суворов. "Ёжик" что это на сиденье вдруг появилось. Ведь было вроде пустое. И успел заметить, как из-под меня выхватили какую-то коробку, похожую на те, что для тортов. Очень порадовался, что не уселся прямо в торт. Народу в вагоне было очень много. Видимо, какая-то тётя решила спасти свой торт от давки. Ну и, пока я собирался сесть, подсунула под меня. Я ехал тогда в гости к своему другу. Рассказал ему это приключение. Он долго смеялся: - Тётя занимала место не для торта, а для себя. Ты её хорошо проучил. Что поделаешь, если ты нездоров... Когда у мамы произошло кровоизлияние в мозг, я приучил её к опорной трости. Нечего притворяться здоровой, если голова всё время кружится. Можно ведь упасть и сильно покалечиться. Сначала я давал ей ту трость, с которой сам хожу зимой. Из аптек эти трости почему-то пропали. Большой мой друг, Вилен Эммануилович Чудновский, нашёл опорную трость в аптеке и подарил моей маме. Сначала она ворчала, но скоро привыкла. Да так, что уже без палочки - никуда из квартиры. И молодец. Правильно. А вот сестре ещё раньше я сам подарил опорную трость. У неё тоже кружится голова, зимой на льду часто падает и калечится. То руку сломает, то ещё что. Но она отказывается ходить с тростью. Стесняется, видите ли. А потом подолгу лежит в больнице. И совсем не умеет беречься. Знает, что голова закружится, если полезет на табуретку. Я тоже не могу стоять на табуретке, не держась за стену или книжные полки. Кружится голова. Страшно. Я и не лезу. А сестра один раз полезла. Шторы хотела повесить. Упала, и опять сломала всё ту же руку, которую ломала уже раз пять. Нет чтобы попросить кого-нибудь поздоровее. Нет, совсем глупая стеснительность, когда речь идёт о здоровье. Так и последнее здоровье, что осталось ещё, угробишь. Не надо стесняться звать на помощь. Не надо стесняться помогать себе самому - костылём, очками, слуховыми аппаратами. Ведь недаром говорят: бережённого и бог бережёт... Очки - видно. Слуховой аппарат, особенно карманный, тоже видно. Костыль, лёгкая ориентировочная тросточка слепых - прямо бросаются в глаза. И это хорошо, а не плохо. Люди, видя эти вещи, понимают, что тебе может понадобиться помощь. И могут предложить её. Если не нужна, отказываться надо очень вежливо. Чтобы в другой раз люди не побоялись предложить свою помощь тому, кому она, возможно, очень нужна. Это всё о том, что не надо бояться привлекать к себе внимание. Наоборот. Чем тебе труднее обходиться самому, тем нужнее внимание окружающих людей. Чтобы всегда было, кого попросить о помощи. Чтобы люди, увидев трость или что-нибудь ещё, говорящее об инвалидности, могли сами предложить свою помощь. И не надо хвататься за явно непосильное. А то покалечишься, и станешь ещё беспомощнее. Ещё пример моего вынужденного хулиганства. Свистеть в спортивный свисток в общественных местах - неприлично. А на вокзале иначе просто с ног собьют. Даже самые зоркие глаза сопровождающего не всегда помогут в густой толпе. А если я один, свисток помогает не только разогнать толпу, но и выхватить из этой толпы человека, который догадается (наконец-то!), что мне нужна помощь. - 12 - Суворов. "Ёжик" Так что прошу запомнить покрепче: бывает - бесчеловечная мораль, и бывает - человечное хулиганство. Я для себя давным-давно решил, что человечное хулиганство лучше бесчеловечной морали. И если надо, хулиганю без зазрения совести, как вы можете убедиться по рассказанным только что историям. (Я поневоле "историческая личность", потому что время от времени попадаю в истории. Вы в этом ещё не раз убедитесь.) Человечное хулиганство требует внутренней свободы. Оно требует умения над собой смеяться. Над своими трудностями. Над бестолковостью первых встречных-поперечных. До которых так плохо доходит, что человеку рядом с ними, может быть, в чём-то намного труднее, чем им. И что ему нужна их помощь. Мне весело вспомнить, как одна бестолковая тётя удрала от меня под столом. И привела дядю, который наконец-то понял, что я просто ошибся дверью. Искал прачечную, а попал в контору по ремонту квартир. Он это всё сумел мне объяснить и проводил до прачечной... Мне весело вспомнить, как перед первомайскими праздниками я с другом попал в отделение милиции, на метро "Медведково". Вытащили нас из автобуса. Какой-то пьяный майор вообразил, что пальцевая азбука - это тайный шифр Центрального разведывательного управления США. Или какой другой вражеской разведки. Отобрал у нас паспорта и завёл в отделение милиции. Там нам не давали разговаривать дактильно - пальцами. Только попробует мой друг заговорить со мной - тут же какой-то милицейский нижний чин с разбега, мягко, но непреклонно, расцепляет наши руки. Прямо вот так: разбежится, и всем телом ударит в наши руки. Я сказал своему другу: - Не переводи, раз они не хотят твоей помощи. Я их сейчас проучу. И с этими словами я пошел вокруг комнаты. Сначала вдоль стены. Потом, повернув налево - вдоль какого-то деревянного сооружения, вроде прилавка на почте или в сберкассе, только без стёкол. Потом, снова повернув налево - вдоль другой стены. И уткнулся в письменный стол. За столом выяснял мою шпионскую личность более высокий милицейский чин. При моём приближении он из-за стола убежал. Я-то хотел заставить его писать пальцем по моей ладони... Ну, спасибо и на том, что стул освободил, единственный в той комнате. А то я стоять устал. Я уселся и стал спокойно ждать развития событий. Скоро ко мне пустили моего друга, убедившись, что я слепоглухой и проживаю по адресу, указанному в моём паспорте. Я ещё лекцию чинам прочёл, что не всякий слепоглухой похож на слепоглухого. Жаль только, из автобуса-то вытащили, а на своей машине домой не отвезли... А продержали почти до полуночи... И в ремонтной конторе, и в милиции можно было злиться, а не смеяться. Да толку-то что?.. На всех идиотов злости не хватит. А смех, по крайней мере, поможет не сойти с ума за компанию с прочими идиотами. Так будем же смеяться! Даже когда совсем не до смеха... Особенно - именно когда не до смеха. . - 13 - Суворов. "Ёжик"  _ 2ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ  _ 2ЗАКОН ВЕЧНОСТИ Где добрые греют взгляды, Где каждому каждый - свой, Где сразу - на помощь рады... Возьмите меня домой! Почему Ёжик сворачивается в клубок и выставляет иголки? Потому что не чувствует себя дома. А не чувствует себя дома по двум причинам. Во-первых, потому что чувствует себя чужим. Рядом с чужим счастьем. А не вместе со всеми. Во-вторых, потому, что не всегда может быть самим собой. Не имеет права на непохожесть. И не умеет ценить, признавать такое же право других. Поэтому остаётся Ёжиком. А человеком быть не удаётся. Не хватает смелости и умения. Но вот, кажется, всё наладилось. Ёжик играет со всеми. И никто его не одёргивает. Не учит жить. Не читает мораль, каким надо, а каким не надо ему быть. Он не чужой. Он среди своих. Вместе, а не рядом. И никто ему не мешает быть самим собой. И всё-таки иногда он свертывается в клубок. И стреляет иголками. Чего же ещё не хватает этому капризному существу? Меня спрашивали в "Орленке": - Почему ребята-инвалиды отказываются от помощи, и часто в очень грубой форме? Как с ними дружить при таком раскладе? Чтобы ответить на такой сложный вопрос, придётся рассказать очередную историю. Один раз мне самому довелось избить не в меру услужливого полковника. Полковник был самый настоящий. В мундире и с погонами. Мне брат потом сказал его звание. А провинился полковник передо мной тем, что мёртвой хваткой вцепился при выходе из автобуса в мою руку с тростью. Сам - снаружи. Я - внутри. Мне надо спуститься. А ощупать ступеньки и асфальт под ними нечем - рука с тростью в медвежьих объятиях. - Отпустите! Не отпускает. Жаждет помочь. На руках, что ли, выносить из автобуса собрался? Мне ничего не оставалось делать, как несколько раз сильно ударить по этой глупо-услужливой руке. Другая история. В ленинградской области, в лагере "Салют", за слепоглухой девочкой первое время ходила целая свита. Девочке хотелось показать, на что она способна. Хотелось проявить самостоятельность. Да не тут-то было. И, как мне передавали, она довольно грубо разгоняла "свиту": - Не подходите, пока не позову! Если судить по этим историям, то ответ на вопрос "орлят" очень простой. Отказываться приходится от неумной помощи. От такой, когда не столько помогают, сколько путаются под ногами, мешают. Я-то с благодарностью приму самую неумелую детскую помощь. Потому что для этого и приезжаю в лагеря. Чтобы учить помогать. Но дети - что - 14 - Суворов. "Ёжик" здоровые, что инвалиды, - приезжают просто жить в лагере. Никаких психолого-педагогических целей перед собой, конечно, не ставят. Дети-инвалиды хотят быть наравне со всеми. И если делать за них то, что они могут сами, - это их обижает. Но если не оказаться рядом с ними вовремя, тогда, когда им одним не справиться, - они могут озлобиться. Могут ожесточиться. Могут решить, что весь мир против них. И нет для них большей радости, чем вдруг обнаружить, что они тоже могут помочь. Хоть в каком пустяке. Я, например, всегда в восторге, когда в Московском метро, которое знаю почти всё наизусть, могу возить и водить зрячеслышащих. Я всегда знаю, на какой станции лучше всего сделать пересадку. И если станция мне часто нужна, знаю весь её лабиринт. Выведу где надо на улицу. И уверенно покажу, с какой стороны придёт нужный поезд. Когда спрашивают: - На какой станции выйдем? - Отвечаю: - На "какойтовой". Это по известному принципу: "Куда?" - "На кудыкины горы". Конечно, "Какойтовой" станции нету. Мне и говорят: - Не знаем такой. - Ну и не надо знать, - отрезаю грубовато. - Сам скажу. - Нам так не нравится - ехать в неизвестность. - А мне нравится, думаете, когда всю жизнь приходится идти в неизвестность? И даже часто - за первым встречным?.. Зачем я напоминаю о своей слепоглухоте? Чтобы лишний раз, очередной бестактностью, не напомнили мне самому. И я не упускаю случая подчеркнуть, что тоже хочу быть здоровым. Хочу мочь - то, что другие могут. Описанную игру в метро я называю - "водить за нос зрячеслышащих". И очень люблю этим заниматься. Не всё же водить за нос (то бишь за руку) меня... Я давно понял: чтобы я хоть ненадолго забыл, что я слеп и глух, - об этом лучше никогда не забывать окружающим. А если забудут - могут ждать и требовать от меня в самом деле чего-то непосильного. Такое в моей жизни бывало. Поэтому нашим здоровым друзьям лучше быть всегда рядом. В готовности подставить плечо. И в то же время - уметь принимать от нас нашу маленькую помощь. Чтобы мы почувствовали: мы тоже что-то можем. Поверили бы в себя. И хоть на минутку забыли о своей беспомощности. Первые советские учителя слепоглухих - Иван Афанасьевич Соколянский и Александр Иванович Мещеряков - открыли закон совместно-разделённого действия. Это когда учитель начинает что-то делать вместе с учеником (совместное действие). Потом учитель вместе с учеником делает часть работы, а другую часть ученик пробует делать сам (совместно-разделённое действие). Потом ученик всё делает сам, от начала до конца, а учитель только следит за ним и исправляет ошибки (разделённое действие). На самом деле закон совместно-разделённого действия - это не только способ научить чему-нибудь слепоглухонемого ребёнка. Это закон всякой дружбы. Можешь - делай сам. А трудно - сделаем вместе. Грузинский писатель Нодар Думбадзе назвал это "Законом Вечности". - 15 - Суворов. "Ёжик" У Думбадзе есть роман, который так и называется - "Закон Вечности". Главный герой романа попал в больницу. Чуть не умер от инфаркта - страшной болезни сердца. Всё-таки выздоровел. Выходит из больницы. Прощается с лечившим его профессором. И говорит: - Я здесь, в больнице, открыл закон вечности. Душа человеческая, оказывается, очень тяжёлая. В одиночку не унести. Надорвёшься. Упадёшь. Надо, чтобы другие люди помогли нести эту страшную тяжесть. Они несут мою душу. А я несу их души - всех их, кто вокруг меня. Только вместе мы можем нести души друг друга. В романе он говорит другими словами. Я передал его мысль по-своему. Но могу заверить, что мысль передана точно. А если хотите узнать, какими словами говорил герой романа, - сами прочитайте роман. ...Теперь давайте поговорим о разных видах помощи. По разным поводам. . - 16 - Суворов. "Ёжик"  _ 2ЧАСТЬ ВТОРАЯ  _ 2КАК ДРУЖИТЬ С ЁЖИКОМ  _ 2ГЛАВА ПЯТАЯ  _ 2РУКОВОДСТВО ПО НЕВИДИМОСТИ Если очки не прозрачные - это не очки, а заслонки. Если слуховой аппарат пищит, рычит и вообще издаёт звуки, - это не слуховой аппарат, а заглушка. Переводчика тоже не должно быть ни видно, ни слышно. Переводчику надо быть невидимым и неслышимым, чтобы сквозь него было видно и слышно окружающий мир. Это общее требование ко всем переводчикам (по-английски "трансляторам"): и с языка на язык, и с голосовых связок - на руки. Распространённое мнение, будто для хорошего перевода достаточно хорошей дактильной или жестовой речи, - ошибка. Этого мало. Нужно ещё умение быть прозрачным - невидимым и неслышимым.  _ 2"АЛЛО!" Самый простой вид перевода - по телефону. И вообще когда собеседник специально ждёт, пока его слова повторят. Но и тут неумелый переводчик умудряется вносить в перевод посторонние шумы, помехи. - Он говорит, что его зовут Женя. Надо было перевести от первого лица - от лица говорящего: - Меня зовут Женя. Или: - Он спрашивает, как зовут тебя. Я уже сказал (сказала). Если переводчик может говорить вместо меня, то зачем я тут вообще? Надо было просто повторить вопрос: - Как тебя зовут? И я бы сам представился. Правда, по телефону, чтобы лишний раз не перекладывать трубку из рук в руки, я часто прошу переводчика переводить и в обратную сторону - от меня к собеседнику. А то бывает плохо слышно. Да и говорят, что к речи моей новому человеку надо привыкнуть. Да и не могу я проверить, понимают меня или нет. Но когда можно, мне больше нравится самому за себя говорить. У меня дома два телефонных аппарата. Оба с усилителями. Для слабослышащих. Могу поэтому сам, без слухового аппарата, определить (услышать), свободно или занято. Сняли трубку или нет. И люблю сам набирать номер. Когда трубку снимают, раньше говорил, например, так: - Это Суворов. Позовите, пожалуйста, Андрея Алексеевича. Но большой мой друг, Тамара Ивановна Кузнецова, вдруг стала неохотно помогать мне звонить по телефону. В чём дело? Она не решалась объяснить. Но я попросил не стесняться. - Ты не здороваешься, а сразу зовёшь. Я удивился: - Откуда же мне знать, кто снял трубку? Я ведь говорю волшебное слово - "пожалуйста". - Всё равно как-то нехорошо. Получается, будто ты приказываешь. И - 17 - Суворов. "Ёжик" все должны твои приказы выполнять. Неприятно слышать такое, правда? Можно обидеться. Только глупо было бы обижаться. А если Тамара Ивановна права? И я нечаянно кого-то обижаю? Я, конечно, огорчился. Но ведь сам просил не стесняться правду говорить. И я спросил Тамару Ивановну: - У меня и в мыслях нет кого-то обижать. Но как лучше начинать разговор по телефону, чтобы даже нечаянно не обидеть? - Скажи сначала: "Здравствуйте", "Доброе утро", "добрый вечер". В общем, как-нибудь поздоровайся. И только потом проси позвать к телефону, кто тебе нужен. - Спасибо... Мы обсудили, как лучше начинать телефонный разговор в разных случаях. Больше нам к этой теме возвращаться не пришлось. Теперь я уже привык сначала представляться - "Это Суворов", - потом здороваться (если догадываюсь, кто берёт трубку, то называю по имени), а потом уже спрашиваю, можно ли поговорить с нужным мне человеком. Ведь он может быть дома, но занят. А то сразу - "позовите"... А вдруг он работает, и не может сразу оторваться, я его сбиваю? Или просто в таких местах, откуда при всём желании не выскочишь к телефону? Это за границей я видел телефонные аппараты даже в туалете, а у нас такого нет. А раньше я здоровался только тогда, когда был уверен, что у телефона нужный мне человек: - Здравствуйте, Андрей Александрович. Извините за беспокойство... Как дела с моей статьёй в вашем журнале? Теперь я здороваюсь два раза: первый раз - когда называю себя, а второй - когда со мной готовы говорить. Маслом каши не испортишь... Обычно я по телефону и при личной встрече, если человек не умеет со мной свободно общаться, говорю сам. Голосом. Мне только переводят - повторяют, передают, - его слова. Телефонная трубка при этом переходит из рук в руки. Но бывает, что собеседник сам вносит "помехи": - Скажите ему, что я прошу его испытать прибор для слепых, который я изобрёл... Опытный переводчик, привыкший просто повторять за собеседником его слова, не успевает перестроиться. И форма обращения до меня доходит автоматически. Тогда мне трудно удержаться от озорства: - Он готов познакомиться с вашим прибором и с удовольствием сделает это. Когда вам удобно к нему приехать? Собеседник часто "покупается": - Кто - он? С кем я говорю? - Я тот, кому вы просите передать вашу просьбу. Ко мне можно обращаться прямо - на "вы" или на "ты". И переводчику так проще. Но как быть, если нет перевода, а мне срочно надо позвонить, позвать на помощь? Тут мне пригодился опыт Ольги Ивановны Скороходовой. Она просила в ответ на её слова стучать ей авторучкой по микрофону телефона, и считала эти стуки. Два раза - "нет", три раза - "да". Я тоже так попробовал, но оказалось, что стуки плохо слышно. У Ольги-то Ивановны был особый аппарат-вибратор, и она считала не звуки, а вибрационные щелчки. А у меня этого аппарата - "Аппарата Цуккерман" - нет. Я должен - 18 - Суворов. "Ёжик" полагаться на свой остаточный слух. Поэтому я немного изменил способ Ольги Ивановны: - Здравствуйте, это Суворов. Я без переводчика. Отвечайте мне голосом три раза "да-да-да", или два раза "нет-нет". Это клуб "Компьютер"? - Да! Да! Да! - Есть ли Ирина Владимировна? Трах-тарарах - многословное бормотание. - Вы меня не поняли? Бормотание. - Вы не знаете, есть ли Ирина Владимировна? Знаете? - Нет-нет. - Значит, вы сейчас пойдете и посм'отрите? - Да-да-да! - Я жду. Спасибо. Через некоторое время трубка оживает, бормочет. - Это Ирина Владимировна? - Да-да-да! - Ирочка, привет. Когда ты сможешь приехать ко мне поговорить по плану лекционных занятий? На этой неделе? - Да-да-да! - Завтра? - Нет-нет! - Послезавтра? - Нет-нет! - В воскресенье? - Да-да-да! - Утром? - Да-да-да! - Отлично, буду ждать. Позвонить накануне вечером? - Нет-нет! - Значит, договорились окончательно. До воскресенья! Попробуйте в это поиграть. Спрашивайте друг у друга что-нибудь так, чтобы можно было ответить или "да" - три раза, или "нет" - два раза. Сами увидите, так о многом можно договориться. Но к этому способу разговаривать нужно привыкнуть. Как ни просто кажется, многие мои собеседники часто забывают с непривычки, что я слушаю только счет - три или два, - и получается путаница. Я ведь "да" от "нет" на слух не отличу. Мне только считать легко, сколько раз прозвучал голос. А какие звуки - спросите о чём полегче...  _ 2"НЕ ОДИН ТЫ, БРАТЕЦ, ЗДЕСЬ" Когда народу много, - например, какое-нибудь заседание, конференция, - никто уже не станет специально дожидаться, пока мне дактильно повторяют сказанное вслух. Тут-то и обнаруживается, что переводчику нельзя быть ни оценщиком, ни попугаем. Нельзя быть оценщиком - это значит: нельзя без предупреждения вкладывать в чужой рот свои речи. А то и просто говорить, нравятся переводчику или нет чужие речи, а сами речи - не переводить. Нельзя быть попугаем - это значит: всего, что говорят, не повторишь. Просто не успеешь. - 19 - Суворов. "Ёжик" Как-то меня пригласили студенты-филологи на семинар по повести Михаила Булгакова "Собачье сердце". Переводить взялся пожилой человек с очень хорошим дактильным произношением. Но ещё он слишком склонен обо всём высказывать своё мнение. Ветеран и инвалид Великой Отечественной Войны, он привык сразу кидаться в бой. Сразу стрелять. А разбираться - после пальбы. Разбираться в том, сколько дров наломал. В том, кого начинил свинцом - своих или чужих. "Перевод" у него получился такой: - Этот мальчик самый быстрый, но говорит неглубоко... А эта девушка говорит лучше... А вот парень долго молчал, да уж зато и говорит по делу, молодец... Я так никогда и не узнал, что же именно говорили мальчик, девушка и парень. Но язык без костей, а пальцы - с костями. Пальцы за языком никогда не успеют. Как быть? Надо сокращать. Надо повторять не всё, а одно предложение из двух, - трёх, - четырёх. И суметь так выбрать, чтобы в этом предложении был смысл из пропущенных. Надо переводить главные, самые богатые содержанием предложения. А "воду" отжимать на ходу. Это, может быть, и не "вода", а пояснения, уточнения, но... Не до жиру. Быть бы живу. Лишь бы общий смысл донести. Тем более, что мне иногда нужно не только слушать перевод, но и делать записи для памяти. Меня иногда зовут на научные семинары. Я готовлю свои выступления. А иногда план выступления рождается тут же на семинаре. Надо кратко записать, с чем не согласен, что особенно понравилось. И потом по этим записям выступать или поправлять выступление, подготовленное заранее. А чтобы сделать запись по Брайлю, - рельефно-точечным шрифтом слепых, изобретённым французским слепым Луи Брайлем, - нужны обе руки. Значит, приходится переставать слушать перевод. Тут переводчику ещё труднее: и так его никто не ждёт, знай выкручивайся поспевай, на ходу сокращай, лишь бы общий смысл дошёл. Да ещё с перерывами на мои записи. Как бы быстро я ни писал и как бы сам ни был краток в своих записях, а время на них нужно. Тут уж попугай, который норовит повторять за выступающим всё подряд, увязнет в болоте сразу и насовсем. Ещё того хлеще. Что, если надо не только общий смысл произносимых слов передать, но и показать, рассказать, что делается на сцене? В 1987 году, в лагере "Салют" в Ленинградской области, был танцевальный конкурс. Мне пробовал переводить тринадцатилетний Алёша. Рассказать о танце он не сумел - для этого надо очень хорошо, совершенно свободно владеть русским языком. А он по русскому, заметно было, получал пятёрки разве что случайно. Так что все слова растерял. Тогда я предложил Алёше попробовать передразнивать девочек. Он поколебался, - обычно это нехорошо, ругаются на обидное кривляние. Но тут другое дело, надо же как-то довести этот танец до слепого человека... Алёша плюнул на то, что кривляться нехорошо, встал и начал повторять для меня движения девочек. Я следил за ним руками, а музыку слышал через слуховой аппарат. У него получилось, может быть, и не совсем то, что у девочек. Но всё равно удивительно красиво. - 20 - Суворов. "Ёжик" Этот случай - одно из самых дорогих мне лагерных воспоминаний. Вы, ребята, все вообще очень красивые, гибкие. Мне хочется вами любоваться. А я могу любоваться только с помощью рук. Я любовался Алёшей, и заодно представил себе танец. Так что же такое настоящий перевод? Это искусство (мастерство) невидимости (прозрачности). Хороший переводчик - не попугай и не судья, выносящий приговоры. Хороший переводчик - артист. Он как бы перевоплощается, превращается в того, кого переводит. Вроде актёра в театре. Бывает, человек научится хорошо переводить. Но не понимает, какое это сложное, творческое дело. И начинает уклоняться от перевода, как от мытья посуды. Считает перевод чисто технической работой. А себя - творческой личностью, которой зазорно, видите ли, заниматься чем-то нетворческим. Из-за этого я нередко бывал вынужден довольствоваться самым неумелым, ученическим переводом - в самые серьезные, ответственные моменты. Но дело не только в том, что на самом деле перевод - творчество, мастерство. Даже если бы в самом деле пришлось заниматься чем-то механическим, нетворческим, то главное - всё-таки не в характере работы, творческом или нет, а в другом. Главное - для кого. Казалось бы, какое уж творчество - купание больного человека. Но вот свою маму я купал с удовольствием. И не так-то просто было помочь ей встать из ванны. Надо было приноровиться, чтобы с первой попытки получалось. И лучше меня помогать маме в этом никто не умел. В санатории три медсестры тянули её в разные стороны, а она плюхалась обратно в воду. Я подсказал им, за что надо маме ухватиться, чтобы она могла вставать сама. Вывод: если любишь, всякое дело - творческое. Для любимого существа. Это творчество добра. Творчество человечности. Своей собственной - и окружающих людей. Готовность и умение переводить - тоже прежде всего проверка на доброту. Бывает так, что переводят только то, что считают интересным. А то, что считают скучным, пропускают, или переводят очень неразборчиво. То есть навязывают своё мнение, даже сами этого подчас не сознавая. А вдруг мне интересно именно то, что скучно переводчику?.. Ведь очень часто людям кажется чепухой не то, что скучно, а то, чего они не понимают. Получается замаскированный эгоизм. И оправдывается этот эгоизм так: я, дескать, имею право на своё мнение. Да, но и я ведь - тоже. И мне важно знать правду, не искаженную мнением, цензурой переводчика. Право на полную информацию у нас должно быть одинаковым. Переводчик должен прежде всего помочь мне это моё право на информацию осуществить. И только после этого мы можем - сколько угодно - обмениваться мнениями. Всё, что я тут пишу, - адресовано только добрым людям. Только они поймут, что я хочу им помочь стать хорошими переводчиками. А недобрый скажет, что я слишком всё усложняю, запугиваю. Требую, дескать, чтобы все под мою дудку плясали. Словом, недобрый будет всячески оправдывать свою халтуру. И с этой целью старательно выискивать, в чём бы меня обвинить. Ведь лучшая оборона - это нападение... Ну и бог с ними, с недобрыми. Я пропущу их обвинения мимо ушей - 21 - Суворов. "Ёжик" точно так же, как они пропустят мимо ушей мои советы, продиктованные только желанием помочь. Квиты.  _ 2ГЛАВА ШЕСТАЯ  _ 2"СПАСИБОЧКИ!" Мальчику было неполных одиннадцать лет. Он очень быстро научился говорить дактильно - с помощью пальцевого алфавита. В совершенстве научившись дактилировать руками, он пробовал дактилировать даже ногами. Суёт мне под руку босую ножонку и пытается отвечать на мои вопросы. Ничего, "да" и "нет" у него ногами получалось, пожалуй, не хуже, чем руками. А уж печатные буквы по моей правой ладони большим пальцем ноги рисовал запросто... Летнее утро. Ночью то ли прошёл дождь, то ли выпала сильная роса. Во всяком случае, на асфальте - небольшие лужи. А я ещё студентом был, когда заметили, что все лужи - мои. Невозможно провести мимо. Чем больше стараются мои несчастные провожатые обойти со мной лужу, тем я точнее попадаю ногой прямо в самую середину. А поступь у меня тяжёлая. Кроме слепоглухоты, нарушено и равновесие. Сам-то я не чувствую, что попал в мелкую лужу, зато на моего провожатого - все брызги. Так получилось и с тем моим юным другом, который пробовал дактилировать ногами. Тем более, что был он в шортах. - Не топайте! Пытаюсь отшутиться: - Ты же любишь купаться... - Спасибочки!!! Поистине, возмущению мальчика не было границ. Брызгается, да ещё дразнится! Уж эти мне лужи. Сколько с ними связано историй. Для кого смешных, а для кого не очень. К одному своему другу и учителю я когда-то ездил домой каждую неделю. Читал ему свои опусы, он терпеливо слушал, деликатно поправлял. Домой я возвращался довольно поздно вечером, и мой друг либо вызывал для меня по телефону такси, либо ловил машину рядом со своим домом. А дальше я сам руководил водителем, куда меня везти. Объяснить водителю, что мне надо писать большими печатными буквами во всю правую ладонь, обычно было не трудно. Так вот, однажды летним вечером мой друг погнался за такси. А мне было скучно стоять там, где меня оставили. У меня есть небольшое светоощущение. Отличаю свет от темноты. Замечаю в виде столбиков светлые фигуры - на тёмном фоне, а тёмные - на светлом. Я и двинулся вслед за фигурой друга. Но быстро потерял её из виду и остановился. Машину мой друг не поймал. Вернулся. И вот я вижу, на фоне светлого пыльного асфальта, какой-то тёмный столбик, который топчется около меня. То с одной стороны приблизиться попробует, то с другой. Наконец дотягивается до моей руки и вытягивает меня за собой шага на три. Это мой друг. И он растерянно спрашивает: - Ну скажи на милость, как это могло случиться? Я оставил тебя на сухом месте, а нашёл посреди единственной на тысячу километров вокруг лужи! - 22 - Суворов. "Ёжик" Лужа была мелкая, да ведь попробуй не забрызгайся... Мне хорошо, я не вижу, что делают брызги на брюках, а зрячие очень остерегаются. Лучшим в моей жизни "сашеводителем" был мальчик Гриша Дашков. Родной внук моего учителя Александра Ивановича Мещерякова. Гриша родился через четыре с половиной года после смерти деда. Когда мы с Гришей подружились, ему было двенадцать лет. И он очень увлёкся "сашевождением". Быстро научился всей нехитрой сигнализации, да ещё сам придумал несколько сигналов. Очень творчески подошёл к делу. Он заинтересовался, что это за странный закон: чем больше стараешься спасти Сашу Суворова от лужи, тем вернее в неё заводишь. И решил попробовать вести прямо на лужу - что получится? Не всегда, но я через лужу перешагивал. Обратный закон работал, хоть и не железно, так процентов на пятьдесят. Гриша был "сашеводителем" высочайшего класса. Я доверялся ему настолько, что под его охраной спокойно выходил за территорию лагеря босиком. На дороге всего хватало - битых стёкол, острых камешков... Но я ни разу не порезался. Гриша замечал все опасные предметы и проводил меня мимо них. Я мог подсказать Грише только три сигнала. Я их всем подсказываю, и взрослым и ребятам, кому приходится меня водить. Сигнал первый - "ступенька вверх"... Да, я забыл сказать, что провожатый мой обычно слева, держит меня за кисть левой руки... Так вот. Перед самой ступенькой, так чтобы мне осталось сделать шаг, и я поставил бы ногу на неё, надо сделать резкое движение вверх. Резко поднять руку, которой касается моя рука. В ответ я почти мгновенно поднимаю ногу. Поэтому, если дать сигнал слишком рано, я могу споткнуться на ровном месте. Сигнал "ступенька вниз" - наоборот. Руку надо резко опустить, когда я уже на краю этой ступеньки. На лестнице достаточно предупредить о первой ступеньке, а дальше я буду подниматься или спускаться без всяких сигналов. Остальные ступеньки я просто замечу уже сам - тростью. Если есть перила, лучше положить мою левую руку на перила и пустить меня одного. Так безопаснее. Суетиться и паниковать на лестнице - верный способ меня уронить. Со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде травм различной тяжести. Правда, хуже тяжёлого растяжения пока ничего не было. Но рано или поздно можно допаниковать и до тяжёлого перелома. Всё впереди... На лестнице ни в коем случае нельзя маневрировать. Только спускаться или подниматься. Ни шагу в сторону. У меня плохое равновесие, и если ступеньки не точно передо мной, могу упасть и покалечиться. Подниматься можно и посередине лестницы, а вот спускаться лучше по краю. Если я не чувствую края лестницы тростью или не держусь за перила, у меня при спуске может закружиться голова. Потому что я чувствую себя неуверенно. Контакт между мной и провожатым должен быть свободным, гибким. Поэтому я сразу вырываюсь, когда меня берут за локоть. Или когда засовывают мою руку к себе под локоть, крепко прижимая её локтем к боку. Это сковывает мои движения. Споткнусь - некуда качнуться, трудно переступить с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие. Ну и - 23 - Суворов. "Ёжик" шлёпаешься в итоге... Поэтому надо свободно, без нажима, расслабленно, держать меня за левую кисть. Гриша просто всовывал ладошку в мою ладонь. И просил, чтобы я его ладошку сжал покрепче. Не он мою, а наоборот. И правильно. Споткнусь - качнусь, переступлю ногами, восстановлю равновесие. И как ни в чём не бывало топаю дальше. Когда мы касаемся только кистями рук, я могу в любой момент отступить от провожатого на расстояние вытянутой руки. Мне нужна свобода движений на таком расстоянии. Так безопаснее. Лишать меня такой свободы, сковывая мои движения - значит во много раз повышать риск падения и травмы. Когда ведёте слепого, не прижимайтесь к нему - вы ему мешаете. Особенно, если у него не только глаза, но и ноги не здоровы. Ещё я показал Грише сигнал - "перешагнуть". Это если порог или что-нибудь в том же роде, - палка, труба, - надо моей рукой сделать плавное движение сначала вверх, потом вниз. Рука описывает дугу, вроде бы мостик. И я понимаю, что надо перешагнуть. Сразу же поднимаю ногу и ставлю её по ту сторону порога. Это если сигнал дали прямо перед порогом. А если раньше - спотыкаюсь на ровном месте. Потому что ногу поднимаю сразу после сигнала. Вот и вся премудрость, которой я мог научить Гришу. Остальное он придумал сам. Гриша придумал сигнал "Закрой глаза". Это если впереди мелкие ветки. Чтобы не надо было им слишком низко кланяться. Гриша сжимал все пальчики в кулачок, а большой палец просовывал между средним и безымянным пальцами. Справа и слева от большого пальца - по два других. Вариант фиги. Но это значит: большой палец - нос, а остальные пальцы - глаза. Когда пальцы вот так сжаты, это и есть сигнал - закрыть глаза. И пока Гриша держит пальцы сжатыми, я должен держать глаза закрытыми. Но вот опасность позади. Гриша резко, вспышкой, выпрямляет и растопыривает все пять пальцев. Это - сигнал: "можно открыть глаза". А если дорога неровная, всякие мелкие неровности, а не ступеньки? Гриша в таких случаях начинал быстро поднимать и опускать руку, как если бы я трясся на неровностях в телеге. Я сразу настораживался, сосредотачивал внимание, начинал идти осторожнее, поднимая ноги повыше. Чтобы не подвернуть ногу на маленькой неровности. Такие маленькие неровности этим и страшны - мои косолапые ноги на них запросто подворачиваются, и потом долго болят: растяжение связок. А если дать сигнал, что впереди неровно - я буду осторожнее сам, и мы пройдём это место благополучно. Гриша "дрожал" своей рукой до тех пор, пока избитый асфальт или просто гравиевая дорожка не кончались. Когда он переставал вибрировать - поднимать и опускать руку, - это значило, что дальше ровно. Мы дружили с Гришей летом, в пионерских лагерях, но он всё-таки думал и о том, как бы водил меня зимой. И придумал сигнал - "скользко". Ладонь раскрыта, все пальцы сжаты вместе. Ладонь повёрнута вниз, пальцами вперёд, горизонтально. И надо сделать не резкое, плавное движение над поверхностью земли - как будто ладонь скользит. Ну, погладьте ладонью крышку стола, и будет то, что нужно. Это и есть сигнал - "скользко". И нашлось-таки место и летом, где этот сигнал - 24 - Суворов. "Ёжик" пригодился! Кафельный пол в умывальнике, забрызганный водой. Мокрый кафель очень скользкий. А если впереди машина, и надо свернуть на обочину дороги? Гриша делал своей рукой, которую по его просьбе сжимала моя, такое движение, как будто поворачивает руль. Влево, вправо... И тянет меня в сторону. Я не удивляюсь внезапному повороту: всё понятно по "рулившей" только что руке. А то с другими сплошь да рядом: неожиданно тянут в сторону, я упираюсь: "Куда?!" А они уже потом дактильно объясняют, что была машина. Лучше секунду "порулить", как только заметили машину, и всё понятно, и я безропотно сворачиваю на обочину. Всякие необъяснённые неожиданности меня лично пугают. А объяснять нет времени. Тут-то и выручает сигнализация. Одна моя слепоглухая знакомая рассказывала, как вошла однажды в какое-то учреждение с учительницей. Учительница десятки лет работала со слепоглухими, но водить их, как ни странно, не умела. Подумаешь - премудрость: за руку за собой вести! А тут, в вестибюле учреждения, несколько ступенек вверх. Завидев такое препятствие, учительница запаниковала: - впереди ступеньки! осторожно! Ступеньки! Три, нет, четыре сту... Девочка благополучно грохнулась на этих ступеньках, разбив и сильно ушибив колени. А чего бы проще - не тратя времени на болтовню и суету, резко поднять руку перед ступенькой! И всё. Дальше человек сам о себе заботится. И обходится без болячек и ушибов. Надо только не забыть ещё одну "мелочь": перед ступенькой притормозить. Не остановиться, а пойти помедленнее. Это тоже сигнал - впереди какое-то препятствие. А потом - руку кверху: сигнал о ступеньке. И всё нормально... А если вы не доверяете слепому человеку, что он по вашему сигналу справится со всеми трудностями сам, - попробуйте взять его на ручки и перенести через препятствие. Только... Лично я - стопудовый урожай. Ни удержать меня, когда уже падаю. Ни взять на ручки. Остаётся одно - довериться мне. Тому, что я сам себе тоже не враг. Дать сигнал, предупредить, о чём только можно, а дальше... сам. Собственными ножками и ручками. Поэтому - ни в коем случае не хвататься за ориентировочную трость. Это такая трость у слепых. Они держат её перед собой для ориентировки - чтобы ощупывать дорогу перед собой. Трости эти бывают складные, бывают цельные. Но ни на те, ни на другие нельзя опираться. Они только для ориентировки. Для опоры - слабые. Сразу погнутся или сломаются. Если вы хотите помочь слепому, берите его за свободную руку. Только не за ту, где трость. трость - это глаза слепого. Взяться за трость - всё равно, что закрыть глаза ладонью. Многие люди хотят помочь, но не знают, как. Я выхожу из электрички, а не в меру услужливый на платформе хватает мою руку с тростью. Мне надо ощупать платформу, чтобы знать, насколько она низкая или высокая, насколько вровень с полом электрички. И насколько далеко от электрички, какой ширины сделать мне шаг, чтобы не рухнуть под платформу. А руку схватили и держат, как клещами. Что делать? Деликатничать? Себе дороже: не делать же шаг в полную неизвестность. - 25 - Суворов. "Ёжик" Услужливый-то дурак видит, где платформа, а я нет... Мне надо коснуться её тростью. А времени нет, электричка стоит мало. - Отпустите! Хорошо, если послушается. А если нет? Он же обалдел: Хотел помочь, а тут просят отпустить. И ещё судорожнее вцепляется в руку. Мне не до шуток. Шагать в неизвестность - может быть, между платформой и электричкой, - я не могу. И я вынужден драться. Изо всех сил бить по глупо-услужливой руке. Чтобы освободить свою руку с тростью и посмотреть - пощупать - где платформа, далеко ли от электрички, очень ли низко. Хотите помочь? В самом деле помочь? Не помешать? Беритесь только за свободную от трости руку! Ни в коем случае не лишайте меня доступного минимума самостоятельности! Помните, что всех моих проблем вы за меня всё равно не решите. Мне нужна ваша помощь. Но помощь - это когда действуют вместе. Провожатый даёт сигнал о препятствии, а в остальном полагается на меня. Помощь - это когда рассчитывают на активность того, кому помогают. А если всё - сами, без меня, вместо меня, - это не помощь. Это сверхопека. И ничего не пытайтесь показывать мне моей тростью. Вы просто не умеете с тростью обращаться. Как-то я ходил один в магазин. Купил, что надо, и хочу вернуться домой. А там дорога с автомобильным движением, не очень сильным, но всё же. Я попросил прохожих перевести меня через неё. Но рядом проходит ещё и железная дорога. Через неё мне не надо. А мои помощники решили, что меня надо перевести именно через железную дорогу. Повели. Вот и рельсы. Никаких мостков в этом месте нет, через рельсы надо перешагивать. И... Хватаются за мою трость. Да с такой силой бьют ею по рельсам, чтобы показать мне это препятствие, что я пугаюсь - трость вот-вот сломается. Сначала я принимаю эти рельсы за бордюр тротуара. Но... почему такой высокий? Да и откуда он тут взялся? На нужной мне дороге ничего подобного нет! Я прошу отпустить мою трость, и сам обстукиваю рельсу. Всё понятно. Спасибо за доброту, но вы меня завели не туда. Мне вовсе не через железную дорогу, а через автомобильную, на ту дорожку, что как раз идёт вдоль железной. Меня вывели куда надо. И дальше я пошёл сам. Но я запомнил, как зрячий помощник дубасил по рельсе моей тростью. Я-то касаюсь очень легко, чуть-чуть. Вот когда я понял, что зрячие не умеют обращаться с ориентировочной тростью. Да и откуда им уметь... Не дай им Бог ослепнуть и научиться. Просто: если в руке трость - не трогайте эту руку, вот и всё. Поверьте, что я, слепой с детства, лучше вас знаю, как мне действовать и этой рукой, и этой тростью. Руками и глазами смотрят по-разному. Поймите это! В первой части я рассказывал, помнится, про свисток. Лучше свистеть на вокзале, чем позволить сбить себя с ног. Но свист - это очень сильное средство. Люди очумело шарахаются в разные стороны. Да и мой сопровождающий страдает. Зажимает себе уши, нервничает, ругается. - 26 - Суворов. "Ёжик" Моя мама, например, так за всю жизнь и не привыкла к моим свисткам. Я свистну в толкучке - она меня шлёпает ладошкой, куда придётся. Что делать? Мой друг, Владимир Викторович Богуславский, подсказал: надо всё время постукивать тростью по дорожке перед собой. По асфальту там или по кафелю. Услышат. Обойдут. Это деликатнее, чем свистеть, а тоже помогает. Я не поверил. Проверили вместе. Владимир Викторович оказался прав. Если только... если только он не кричал прохожим, чтобы они расступались. Откуда я знаю. Не слышу ведь. "Чистый" опыт надо бы поставить, когда я совсем один. Но вот в чём я уверен, так это в том, что зрячие могут не смотреть под ноги, а вверх смотрят всегда. Когда моя трость была внизу, мне её ломали не раз. Она попадала под ноги прохожим. Но вот на вокзале, зная, что впереди нет ступенек, я решаюсь поднять свою трость повыше. Держу её за ручку, а наконечник - высоко над моей головой. Иду со своим провожатым, и покачиваю тростью, как если бы нёс флаг или знамя. Ни разу не было, чтобы в такой момент задели, толкнули. Поднятую трость видят. Беда только в том, что в электричку так не зайдёшь. И окажись на дороге лестница - тут и гроб. А так поднятая трость помогает не хуже свистка... Нет, ну её, деликатность, куда подальше. В толкучке на вокзале, в метро - деликатность просто неуместна. Все толкаются, все летят как сумасшедшие, никто ни на кого не обращает внимания... Лучше свистеть. Пускай принимают за кого угодно - лишь бы кости были целы. Их уши? Подумаешь! Вздрогнут, повернут голову на нежданный звук. И хорошо, пусть посмотрят, кто идёт. Примут за пьяного? За сумасшедшего? Ну и что? Это их проблемы - за кого они там меня принимают. А мне в толпе важно только одно - уцелеть... Я их не знаю, они меня не знают, - что мне за дело, за кого они меня принимают? Дай Бог разойтись благополучно. Нигде, ни при каких обстоятельствах не надо лишней суеты. Нет ничего опаснее. Садимся в электричку. Не тяните за руку! Положите мою руку на поручень рядом с дверью, на ребро двери. И дальше я зайду сам. Засуну трость между платформой и электричкой. Покачаю, чтобы узнать ширину щели. Перешагну. И только после этого, когда я уже в вагоне, мне снова понадобится ваша помощь. То же самое - автобус, или троллейбус, или трамвай. Там между раздвигающимися дверями обычно есть поручень. Если нет, то есть ручка прямо на дверях. Положите мою свободную от трости руку на поручень или ручку. Дальше - я сам. И уже в автобусе, троллейбусе или трамвае мне снова понадобится ваша помощь - чтобы сесть... Увы, стоять в транспорте я не могу - из-за плохого равновесия. А как сесть в легковую машину, и при этом не удариться головой об её крышу? Совет на этот случай я прочитал в одной книжке - руководстве по ориентировке слепых. Там предлагают открыть дверцу легкового автомобиля. Положить свободную от трости руку на верх этой дверцы. И садиться в машину, держась за этот верх. Прочитав этот совет, я так и начал делать. И с тех пор ни разу не ушибся. А до этого - ушибался много раз. Надоело шишки считать. - 27 - Суворов. "Ёжик" Заходить со мной на эскалатор с разбегу не стоит. От неожиданности это может кончиться очень плохо. Эскалатор ведь, если грохнуться на нём, может сработать, как мясорубка... Если наконечник моей трости попадал между концом эскалатора и полом, то трость после этого приходилось покупать новую. Перед эскалатором надо затормозить. Мою свободную от трости руку - всегда левую - надо положить на металлические поручни перед эскалатором. Потом я уже сам найду перила эскалатора, зайду на него, и передвинусь на правую сторону. Сразу заходить туда - на правую сторону - не могу: трость в правой руке. Переложить в левую? Нет. Я привык держать её только в правой руке, а в левой - всё равно что без трости. Правая рука грамотная, а левая нет. Левую надо обучать грамотному обращению с тростью отдельно. Вот почему я всегда по лестнице хожу с левой стороны, хоть и против правил движения. Зато левой рукой держусь за перила, а правой - подстраховываюсь тростью. А если нет металлических поручней перед эскалатором? Тогда мне надо показать перила эскалатора. Положить мою левую руку на них, пока сам я ещё не на эскалаторе. Я сам зайду на эту "лестницу-чудесницу" и передвинусь на правую сторону. Только утвердившись на ступеньке эскалатора, я могу безнаказанно переложить трость в левую руку, а правую положить на правые перила. У ориентировочной трости слепого - свои стандарты. В любом руководстве по ориентировке слепых вы прочитаете, что эти трости должны быть обязательно светлыми. Все оттенки белого цвета. Белая трость - одна из эмблем слепых. При переходе через дорогу с большим движением автотранспорта белую трость надо поднимать. Не над головой, как я делаю на вокзале, а перед собой, наконечником вперёд, на уровне своей головы. Как шлагбаум. Это сигнал для машин - идёт слепой. Такой же сигнал, как красный свет светофора. Правда, в России, к сожалению, законы пишутся для чего угодно, только не для того, чтобы их выполняли. Как-то я переходил улицу со своим другом. Он как раз учил меня правильно поднимать трость при переходе улицы. Сам поднял, показывает, как надо держать, и мы идём через дорогу. Вдруг он сделал резкое движение моей тростью, и я почувствовал сильный удар. На тротуаре он мне объяснил: какая-то нахальная чёрная легковушка поехала на мою трость, а мой друг изловчился и ударил её по зеркальцу. Зеркальце - вдребезги... Пускай водитель платит штраф, и в следующий раз не едет на белую трость. Это всё равно, что - на красный свет.  _ 2ГЛАВА СЕДЬМАЯ  _ 2СКОЛЬКО СТОИТ? Хорошо, если все товары можно потрогать. А если они под стеклом? - Что ты хочешь купить? - А что тут есть? Надо рассказать, какие товары на витрине. Перечислить. Я должен выбрать сам. - Постой тут, я куплю... - 28 - Суворов. "Ёжик" - Нет, пойдём вместе. - Ты мне не доверяешь? - Ну причём тут это! Просто, во-первых, скучно ждать. Во-вторых, надо же мне самому выбрать и посмотреть товар. В-третьих, с моим правом внеочередного обслуживания будет быстрее. - Ну хорошо, пойдём... Опекать легче, чем помогать. Помощь предполагает мою активность, а опека - нет. Помощь уважает моё человеческое достоинство, потому что признаёт моё право самостоятельно решать. Опека - унижает, потому что решения принимаются без меня. На западе принцип помощи даже закреплён законодательно. Когда я был в Америке, я должен был участвовать во всех обсуждениях инвалидных проблем. На этом настаивали сами американцы. Но мне переводили не всегда. Присутствовать "для мебели" - последнее дело. И я просил разрешения позаниматься своими делами в соседней комнате (например, почитать). Американцы возражали: по их законам, обсуждать проблемы инвалидов без самих инвалидов нельзя. Но всё равно ведь получается без меня, потому что без перевода моё присутствие - чистая формальность. А на переводе всегда "экономили". Дома перед поездкой обещали переводить "по очереди", а на деле - перевод сваливался на кого-то одного из делегации, либо вообще не переводили. Это было очень унизительно, и я как-то даже закатил истерику. Заперся в своей комнате изнутри. Пришлось вызывать полицию и взламывать дверь. После этого случая без перевода оставлять уже не решались. Или давали возможность уйти, не настаивали, чтобы я присутствовал "для мебели". В магазине продавец обязан давать свой товар в руки слепому покупателю. Именно обязан. Об этом специально говорится в одном из новых законов об инвалидах. Как-то я хотел купить зажигалку. Продавщица не хотела давать её в руки. А я ведь должен выбрать зажигалку из нескольких типов, попробовать, как работает... Я настаивал, чтобы мне показали зажигалку. Продавщица отказывалась. Можно было плюнуть и уйти, купить в другом месте. Но я разозлился. Если я не смогу настоять на своём праве, продавщица эта будет так же издеваться и над другими слепыми покупателями. Более беззащитными, чем я. Нет, её надо проучить. Я требовал показать мне товар, а продавщица угрожала позвать милицию. Мне того и надо было. Милиция заняла мою сторону. Человек с погонами показал мне свою зажигалку, точно такую же, как в киоске, и я купил. А продавщицу тут же пригласили в отделение милиции, где и оштрафовали за нарушение моих прав. Об этом рассказал мне мой сопровождающий, который разговаривал с милиционерами. Однажды я устроил разгром в нотариальной конторе, где мне отказали в простейшем - заверить документы о том, что я ответственный съёмщик квартиры, в которой живу. Дескать, раз я слепой и глухой, я никак не могу быть ответственным съёмщиком, хотя это сущая правда. Я хотел поговорить с нотариусами - женщинами, убедить их, что слепоглухота не мешает мне осуществлять мои гражданские права. Но они разговаривать отказались и убежали из кабинета. Взбешенный этим до - 29 - Суворов. "Ёжик" последней степени, совершенно уже не владея собой, я перевернул им письменные столы со всеми бумагами. Пытаясь разбить окно, я вывел из строя сигнализацию. Тётки ждали на улице, пока меня утихомирят мои сопровождающие и сторож конторы. Я был болен, еле передвигался, мне делали обезболивающие уколы, и заверить бумаги надо было, чтобы с ними в другую организацию смогли поехать без меня. А тут... Сторожу после моего визита пришлось самому походить в поликлинику на уколы - я как-то повредил ему ногу, когда он пытался меня вывести из конторы силой. Это была ближайшая к моему дому нотариальная контора. В другую надо было ехать довольно далеко. А эти нотариалки отказывались обслуживать всех слепых подряд, которых в моём микрорайоне живёт много, - рядом предприятие общества слепых и несколько домов, заселённых членами этого общества. Мне гордиться нечем, конечно. Я вёл себя безобразно. Но не настаивать на своих правах я тоже не мог. А уж в какой форме пришлось настаивать, зависело не столько от меня, сколько от того, как со мной обращались. Обращались по-хамски, вывели из себя... Сторож на меня не обиделся, в душе он был на моей стороне. Когда он встретил в поликлинике нас с братом, мы узнали и о поломке сигнализации, и о том, что этих нотариалок после учинённого мною разгрома уволили. Не надо переживать из-за того, что ощупывание мною товара, видите ли, задерживает продавца. Это его работа. А если покупаем какой-то аппарат, - например, магнитофон, - его надо изучить на месте, проверить, как работает, всё ли есть в комплекте. Список того, что входит в комплект, всегда в инструкции. Там же и совет - не покупать, не проверив. Чтобы не пришлось тут же искать гарантийную мастерскую или менять аппарат в том же магазине. Лучше потратить время на спокойную проверку аппарата при покупке, чем терять в десять раз больше времени на ремонтно-обменную беготню. Тем более, что один бегать по своим делам я не могу, надо всегда кого-то просить побегать со мной. Было время, когда я жил один и должен был ходить по магазинам один. Просить было некого. Только в самом магазине - покупателей, продавцов... Не всегда легко бывало растолковать им, как со мной разговаривать. Чего проще, казалось бы, - писать зрячие печатные буквы во всю мою правую ладонь. Нет, далеко не до всех эта простота доходит. Ну, а если дома ни крошки хлеба? А продавщица руку для разговора не даёт... И я нагло заходил за прилавок. Потом шёл дальше, в складские помещения. Пока не находил кого-нибудь, кто вынужден был писать на моей ладони, чтобы вывести нарушителя с запретной территории. Я знал, что нарушаю правила. Я нарушал их нарочно. Как ещё заставить с собой разговаривать?..  _ 2ГЛАВА ВОСЬМАЯ  _ 2КУПАТЬСЯ ЛУЧШЕ В МОРЕ,  _ 2А НЕ В КОМПОТЕ Если компот стоит сбоку от тарелки, я запросто могу задеть его - 30 - Суворов. "Ёжик" рукой и опрокинуть на себя. Все жидкости должны быть за тарелкой. А если стол придвинут вплотную к стене, то у стены. Так легче найти жидкость на ощупь, не опрокинув. Как показать, например, где тарелка с салатом? Довольно часто брали мою руку и... чуть не всей пятернёй совали в этот самый салат. Вам понравилось бы такое? Лично я в восторге никогда не был. Надо было коснуться моей рукой края тарелки с салатом. Или края бутерброда, не трогая масла. Словом, любую еду показывать лучше так, чтобы не пачкаться. Для меня почти нет такой еды, которую "можно брать руками". Разве что хлеб... Дело просто в том, что для меня руки - это и глаза и уши. Они всегда должны быть по возможности чистыми. Поэтому ни курицу, ни крольчатину я в руки не беру. Поддеваю ложкой, поддерживая куском хлеба. В крайнем случае обёртываю салфеткой, и тогда беру в руки. А голой рукой - ни-ни. Как тогда разговаривать? Когда-то я читал книжки по этикету. Про то, как себя вести за столом и в других случаях. Так вот в этих книжках я вычитал, что, оказывается, специалисты не советуют вообще трогать пищу руками. Там тоже обсуждается злосчастная курица. С ней советуют расправляться именно с помощью салфетки. Или вилкой. Но не руками. Так гигиеничнее, чистоплотнее. Я был рад, что специалисты по этикету в этом вопросе оказались на моей стороне. Не знаю, как управляются с вилкой другие слепые. Лично я с вилкой так и не подружился. Не получается. Всё с неё падает. Только сосиску, или сардельку, или оладьи, или гренки удобно брать вилкой. А так - на все случаи жизни - ложка. И ребята в лагерях всегда просят для меня ложку за ужином - вместо вилки. Помните сказку про дружбу журавля и лисы? Как они друг друга угощали? Лиса угощала манной кашей. Размазала по тарелке и потчует. Сама слизывает манную кашу языком, а журавль тук-тук клювом - ничего не попадает. Журавль угощал лису окрошкой. Кувшин был высокий и с узким горлом. Журавль туда легко попадает своим длинным клювом, знай себе таскает окрошку, а лиса кружит возле кувшина, добраться до угощения не может. Ну так вот. Я - лиса, а не журавль. Для меня вилка - тот же клюв, а ложка - язык. Тот мальчик, который пытался дактилировать ногами, всегда спрашивал: - Что вам дать - язык или клюв? - Конечно, язык! С набитым ртом не очень-то выговоришь: "Спасибо!" Тут спасает жест глухих - кулаком любой руки коснуться сначала лба, потом подбородка. Сверху вниз. Я так часто благодарю. А тот мой десятилетний озорник в долгу не оставался: тут же своим кулачком касался моего подбородка, а потом моего лба. Я ему "спасибо" - сверху вниз, он мне "пожалуйста" - снизу вверх. Ну, ему было можно так баловаться, он маленький. А вообще-то, когда вы имеете дело с глухими, прикасаться всегда лучше к себе, а не к собеседнику. К своему подбородку и своему лбу, к своему виску, к своей груди... А если прикасаться к собеседнику - можно заработать от него и оплеуху. Трогать лишний раз чужое тело невежливо, просто грубо иногда. В школах взаимной человечности ребятам показывают и некоторые - 31 - Суворов. "Ёжик" жесты. В свердловском областном Детском ордене милосердия эти занятия ведёт иногда Тамара Ивановна Кузнецова, председатель свердловского областного правления Всероссийского общества глухих. Я показываю ребятам разного рода специальные алфавиты. Но иногда вторгаюсь и в сферу Тамары Ивановны. Показываю, например, как спросить жестом: - Тебе никуда не надо? То есть вы, конечно, уже догадались, куда именно - "никуда". Тамара Ивановна отчитывала меня: - Я им это нарочно не показываю! Если я покажу им эти жесты, они запомнят только их, а все остальные забудут! Тоже мне, детский психолог, психологию детей не знаешь! Ну, я всё же не думаю, что вы такие уж пошляки... День - два побалуетесь, да и надоест. Зато при случае сможете очень деликатно, незаметно, одним движением задать своему глухому приятелю никогда не лишний житейский вопрос. Я вовсе не против, чтобы ребята немножко побаловались. Поэтому показываю им все варианты этого жеста, какие только знаю. А мне известно три. Распространённый у русских глухих: указательный и средний пальцы вытянуты и прижаты друг к другу; остальные пальцы согнуты, большой придерживает согнутые безымянный и мизинец. И вот вытянутыми пальцами, ребром указательного, надо коснуться виска. Если вы покажете указательным пальцем на своего глухого друга, а потом сделаете этот жест, он сразу поймёт ваш вопрос: "Хочешь в туалет?" И ответит либо "да", либо "нет". Буквально я перевёл бы этот жест как "кабинет задумчивости". Иначе непонятно, почему надо касаться именно виска... В моей школе, где я учился, в Сергиево-Посадском реабилитационном центре слепоглухих, то же самое обозначается одной из букв дактильного алфавита - "У". Мне это привычно с детства. Когда я учу ребят дактильному алфавиту, эту букву называю "Коровой". Потому что большой палец и мизинец вытянуты и сильно оттопырены, а остальные сжаты. Получаются рога. И сразу же начинаю бодать своих учеников. Чтобы посмеялись - и лучше запомнили. Но хоть эта "У" и привычна мне с детства как жест, обозначающий туалет, я иногда попадаю с этой буквой в смешные истории. Например, один мальчик, сестра которого учится в УРГУ - в Уральском Государственном Университете, - спросил меня: - что вы делали в У? Так получилось. Мальчик торопился и "проглотил" остальные буквы. (Кстати, запомните: гнаться за скоростью никогда не надо. Дактильно, как и голосом, важно говорить не столько быстро, сколько разборчиво. Часто, к сожалению, гонятся за скоростью, а говорят неразборчиво. Приходится переспрашивать по нескольку раз, и получается не быстрее, а наоборот. Так, как и было в этой истории, которую сейчас рассказываю.) - Ну что я мог там делать? Что вообще там делают? - в крайнем смущении забормотал я. - Что вы делали в У? - повторил мальчик свой вопрос, давясь от смеха. - Ну, если тебе самому туда надо, беги. В чём дело-то... - 32 - Суворов. "Ёжик" - Что вы делали в У-Р-Г-У? - Тьфу! Вот ты о чём. Лекцию один раз прочитал. Ну, а третий жест из моего набора - американский. Мне его показали в Перкинс-скул, в школе Перкинса, в Бостоне. Это школа слепых, и в ней есть отделение для слепоглухих ребят. Там этот деликатный вопрос задают точно такой же фигурой, как наша русская фига... И в их дактильном алфавите эта же конструкция из пальцев означает букву "ти" - "T".  _ 2ГЛАВА ДЕВЯТАЯ  _ 2РАЗРЕШИТЕ С ВАМИ ПОЗНАКОМИТЬСЯ Это было в мае 1971 года, когда я готовился поступать в университет. Добрейший человек, одна из моих самых любимых учительниц, Алла Яковлевна Акшонина, познакомила меня со своей подругой - Анной Ивановной Чистяковой. Когда мы встретились во второй раз, я Анну Ивановну не узнал. Потому что я вообще никого не узнаю. Это сказки, будто достаточно коснуться руки - и уже можешь сказать, кто перед тобой. Если, конечно, знакомы... Но тогда в эти сказки многие верили. И другие слепоглухие эту веру старались поддержать. Из самолюбия уверяли, что всегда всех узнают "по руке". На самом деле не всегда. Хотя всё же много чаще, чем это получается у меня. Не знаю, почему чаще... Так вот. Анну Ивановну развеселило, что я её не узнал. И она предложила: - Давай знакомиться второй раз! С тех пор при каждой встрече она представлялась шутливой фразой: - Разрешите с вами познако-омиться! Нажим на "о" получался, видимо, потому, что именно в этот момент она не выдерживала - и начинала смеяться. Мои друзья, которым почему-то не хочется называть при каждой встрече своё имя, выкручиваются, кто как может. Предлагают узнавать по перстню. Или по браслету. Или даже по лысине - кладут мою руку на гладкую макушку. Или изобретают какой-нибудь отличающий их жест. Например, одна женщина, когда ко мне подходит, уже чисто автоматически, по привычке, первым делом тянет мою левую руку куда-то глубоко вниз. Как будто кланяется. Так делает только она одна. И тут уж не может быть ошибки. Я знаю, кто это. В первый лагерный день часто бывают головные боли. Обычное дело у городского жителя, попавшего в сельскую местность, в которой действительно чистый воздух. Как-то я попросил мальчика положить ладони ко мне на макушку, немного поскрестись там пальцами, чтобы уменьшить головную боль. Мальчик выполнил мою просьбу. Но и свою проблему при этом решил: если я его не узнавал, тут же стремительным движением касался моей макушки и скрёб её пальцами. Больше никто так не делал. И меня сразу "осеняло", кто это. Ну и так далее. Кто во что горазд. Но это всё - про уже знакомых. А как знакомиться с новыми людьми? Особенно, если ты один. Например, в поезде: там, откуда ты едешь, тебя посадили в поезд, а там, куда едешь, должны встретить. В дороге же ты - 33 - Суворов. "Ёжик" один, то есть кругом незнакомые люди. Я прошу тех, кто меня сажает в поезд, сразу объяснить попутчикам, что они могут писать печатные буквы пальцем у меня по правой ладони. И подбодрить сообщением, что я их легко пойму. Обязательно надо познакомить меня с проводником, а проводнику объяснить то же самое - как со мной разговаривать. Можно сделать "Разговорную" записку примерно такого содержания: "Я слепой и глухой. Мне нужна помощь. Возьмите, пожалуйста, мою правую руку. Пишите во всю ладонь печатные буквы. Писать можно пальцем или непишущим концом авторучки (карандаша). Я вас легко пойму". Я раньше сам делал такие "разговорные" записки. Писал по Брайлю - точечными буквами - слово "Разговорная", а остальное печатал на зрячей машинке. Мне как-то перевели с английского языка и переписали по Брайлю небольшую статью о том, как оформлять записки слепоглухих, предназначенные для обращения за помощью к незнакомым людям. Дело в том, что такие записки в США и других странах печатают типографским способом, а потом просто раздают слепоглухим. Там есть и значки, на которых рельефными зрячими буквами пишется, что человек, к одежде которого приколот этот значок - слеп и глух. У нас, к сожалению, ничего подобного пока нет. Так вот в той статье рассказывается об исследовании, когда записки печатались разными способами, разными шрифтами. А потом исследователи шли на улицу и, притворяясь слепоглухими, проверяли, какая записка быстрее подействует на прохожих. Оказалось, что не всё равно, каким шрифтом напечатана записка. Если шрифт везде одинаковый, записку могут вообще не взять и отказаться читать, как со мной и бывало не раз. А вот если главные слова подчёркнуты, выделены разными шрифтами, то человек первым делом невольно прочитает эти главные слова, а потом уже не сможет не прочесть и всё остальное. И ему труднее будет уйти, не оказав помощи. Я не помню уже подробностей, давно читал ту статью... Тогда я только вздохнул - в моих условиях всё это было невозможно. На зрячей машинке можно было сделать только одно - напечатать главные слова большими буквами и подчеркнуть их. Сейчас я могу на подаренном мне специальном компьютере набрать всё разными шрифтами, а потом напечатать на принтере. (Компьютер мне подарил генеральный директор корпорации "Эдванс", Николай Николаевич Никитенко.) "Разговорную" записку можно было бы напечатать хотя бы так: " _ 2Я СЛЕПОЙ И ГЛУХОЙ . 0. Мне нужна  _ 3ПОМОЩЬ . 0. Возьмите, пожалуйста, мою  _ 1ПРАВУЮ . 0 руку. Пишите во  _ 1ВСЮ ЛАДОНЬ 3 ПЕЧАТНЫЕ  . 0буквы. Писать можно пальцем или  _ 3НЕПИШУЩИМ . 0 концом авторучки (карандаша).  _ 2Я ВАС ЛЕГКО ПОЙМУ . 0". Шрифтовые выделения я сделал интуитивно. Пока ещё не пробовал на практике. Не знаю, как будет работать такая записка. Всю записку надо будет напечатать крупными буквами (у меня есть такой пункт в программе печати - "широкая печать"). Такую записку сможет прочитать человек даже со слабым зрением. Бумага должна быть плотной, лучше перфокарточной. Это почти картон. И если пользоваться запиской долго, её лучше обтянуть прозрачной клейкой лентой, чтобы она не истрепалась - 34 - Суворов. "Ёжик" очень быстро. Или хранить в какой-нибудь обложке для документов... Хорошо бы провести в России такое же исследование, какое провели американцы, и напечатать стандартные записки для разных инвалидов, нуждающихся в посторонней помощи. И раздавать эти записки всем, кому приходится обращаться за помощью к незнакомым людям. Да и значки с сообщением, что ты инвалид, надо бы тоже выпустить. Не обязательно ходить с таким значком постоянно. Его можно прикалывать, когда нужно, а потом снимать. Похожий опыт в России уже есть. Жалко, что он заглох. Я имею в виду коммуникаторы и особенно так называемые "алфавитки". Коммуникатор - это прибор для общения. Он представляет собой небольшой ящичек. С одной стороны ящичка - шесть клавиш брайлевской пишущей машинки (каждая клавиша - одна точка в шеститочии). За этими клавишами - параллельный алфавит, брайлевский и зрячий, а за ним - шеститочие, где высовываются нужные комбинации точек - брайлевские буквы. Ещё есть инструкция для тех, кто не знает брайлевского алфавита. Инструкция эта напечатана на дощечке, которую нужно выдвинуть из ящичка сбоку, снизу. Человек может заглядывать в эту подсказку и нажимать на нужные клавиши. Можно и проще: класть палец слепоглухого на нужную брайлевскую букву рядом с шеститочием. Напротив каждой брайлевской буквы есть зрячая. Коммуникатор меня особенно выручает в общении со слепыми. они чаще всего не знают зрячих букв. А если знают, то не умеют их писать на ладони. Нажимать на клавиши брайлевской машинки им проще. И мы можем разговаривать без переводчика. Алфавитка - это пластмассовая (если не ошибаюсь) дощечка, на одной стороне которой такой же параллельный - брайлевский и зрячий - алфавит, как на коммуникаторе. И написано над этим параллельным алфавитом: "Перед вами слепоглухой. Возьмите его указательный палец правой руки и проводите по нужным вам буквам и знакам". (Почему правой руки - непонятно: у меня как раз лучше читает указательный палец на левой руке.) Под алфавитом - три главных знака препинания: точка, вопросительный и восклицательный, - и потом слова "спасибо", "ясно", "да", "нет". А внизу - параллельные, брайлевские и зрячие, цифры. На обратной стороне - вариант для слабовидящих глухих: "Перед вами слабовидящий глухой. Показывайте своим указательным пальцем нужные вам буквы и знаки, держа карточку вблизи от его глаз". Потом идёт крупный зрячий алфавит, те же знаки препинания, слова и цифры. Вот эту алфавитку я очень даже проверил на практике. Незнакомые люди ей доверяют. Правда, мне удобнее, чтобы мне писали на ладони печатные буквы. Поэтому я сначала показываю незнакомому человеку "свою" сторону алфавитки - где написано про слепоглухого. Потом переворачиваю алфавитку другой стороной, для слабовидящих, и говорю: - Чем прыгать по болоту с кочки на кочку, с буквы на букву, лучше пишите во всю мою правую ладонь вот такие буквы. Я их легко понимаю. Так будет быстрее. Эта алфавитка выручила меня тысячи раз. Увы, одним из "достижений" после 1991 года стало то, что и алфавитки, и коммуникаторы сняли с производства. Их невозможно достать. У меня сохранились две алфавитки, и я их очень берегу, боюсь потерять. А - 35 - Суворов. "Ёжик" раньше они продавались в специализированном магазине "Рассвет" по рублю за штуку, я покупал их десятками, и давал ребятам в лагерях, чтобы они изучали по ним грамоту слепых. И даже возил за границу - как занятный сувенир. Надо бы снова наладить производство хотя бы алфавиток. И таких записок и значков, о которых мы говорили выше. Инвалидов надо учить самостоятельности. Они должны быть в состоянии сами решать все свои проблемы, какие только можно по состоянию здоровья. И должны уметь обращаться за помощью к незнакомым людям. Иначе просто не выжить. Иначе одна дорога - в дом инвалидов. Не надо причитать: - Я боюсь за тебя! - И, причитая так, "запрещать" самостоятельность. Не пускать одного на улицу. Всё делать для инвалида без его участия. Короче - не надо опекать. Надо помогать. И прежде всего в том, чтобы инвалид становился всё самостоятельнее. Выйдите с ним на улицу. Пусть он идёт самостоятельно, а вы идите чуть в сторонке и позади, наблюдая за ним. И только если он сам никак не справляется, подскажите, помогите, а дальше - опять сам. К нему подойдёт случайный прохожий? Очень хорошо, пусть они попробуют понять друг друга. Пусть инвалид попробует обратиться к прохожему за помощью, объяснить, как можно разговаривать. А вы не спешите вмешиваться. Получилось - хорошо. Нет - подойдите и объясните всё сами. И помогите им всё-таки познакомиться. Такую самостоятельность я называю "подконтрольной". Инвалид всё делает сам, или пробует делать сам, но под контролем, под наблюдением здорового друга. А для вас такая подконтрольная самостоятельность инвалида - лучшая школа помощи ему. Помощи, а не опеки. Вы его не освобождаете ни от чего, что он может и должен делать сам. И не путаетесь у него под ногами, когда он действует самостоятельно. Вы только у него на подхвате - там, где он сам не справляется. Перечитайте все советы в этой книжке. Не замечаете в них ничего общего? Нет? Или всё-таки заметили? Ну хорошо, сам скажу. О чём бы ни шла речь - о том, как водить слепого, как сажать его на транспорт, как помогать ему в магазине, или за столом, - везде есть общее, везде одно и то же. Это одно и то же - совет быть на подхвате, не подменять своей суетой, не подавлять активность инвалида. Положили руку слепого на перила - и всё, дальше он лучше справится один. Положили его руку на поручень между дверей автобуса, троллейбуса или трамвая - и дальше он сам туда зайдёт. И на эскалатор сам, только покажите начало эскалатора. И вещь, которую собирается купить, сам ощупает, а вы только терпеливо отвечайте на его вопросы. Не забегайте вперёд, то есть не будьте слишком услужливы. Пусть впереди будет он. А вы - на подхвате. Это и есть помощь, в отличие от опеки. Помощь предполагает со-трудничество - разделение трудностей. С посильными я сам справлюсь. С непосильными - вы мне поможете справиться. А опека предполагает полное освобождение от любых трудностей. Опекун, если бы можно было, и дышал бы вместо меня, и жевал бы, и переваривал бы пищу - вместо меня. Это катастрофа и преступление. Нельзя жить за другого! Надо жить только вместе с другими людьми. - 36 - Суворов. "Ёжик" Когда хорошо умеют жить вместе, главным способом общения становится - взаимопомощь. Чем я самостоятельнее, чем больше трудностей мне по силам, тем в большем я могу помочь вам. А не только вы мне. И мы становимся настоящими друзьями. А не один - объектом жалости другого. Мы становимся друг для друга - людьми. . - 37 - Суворов. "Ёжик"  _ 2ЗАКЛЮЧЕНИЕ  _ 2ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЛИЦО ЁЖИКА  _ 2ГЛАВА ДЕСЯТАЯ  _ 2ИМЕТЬ ЛИЦО, А НЕ ЛИЧИНУ Мы становимся друг для друга - людьми. А что это значит - быть людьми? Всегда ли мы - и вправду люди? Нет, не всегда. Мы вправду люди только тогда, когда - человечны. А что такое - человечность? Ну вот. Приехали. На этот вопрос я пытаюсь ответить всей этой книжкой. И не только этой. Я всю жизнь ищу на него ответ. И кое до чего доискался. Пора нам заканчивать нашу беседу. И закончить её лучше всего некоторыми тезисами о человечности. И в этих тезисах подвести черту под всем сказанным в этой книжке. А на то, чего сказать не удалось, - попытаться намекнуть. О человечности всё равно всего не скажешь. Не только в такой маленькой книжке, как эта, но и в самой длинной и премудрой. Тезисы - это очень кратко. Это самое главное - о том, о чём можно говорить долго. Тезисы - это главное в нескольких пунктах. Итак: 1. Человечность - это то, чем человек отличается от животных. То, что делает человека человеком. 2. Рождаемся мы животными, а людьми становимся. Иными словами, всю жизнь учимся быть (на худой конец, притворяться) человечными. 3. Я согласен, что человек произошёл от обезьяны. Потому что он кривляется перед всеми, особенно перед самим собой, ни дать ни взять как обезьяна. 4. Самое трудное - это быть самим собой. Не кривляться, не примеривать бесчисленные маски, а иметь лицо. 5. Но лицо не должно быть неподвижным, как маска (личина). Лицо должно быть выразительным. 6. Лицо может выражать только человечность. Иначе оно перестаёт быть лицом, а становится личиной. В лучшем случае - гримасой. 7. Человечность - это умение отвечать за себя перед другими и всем остальным миром. Человечность - это умение отвечать за других перед своей совестью. Короче говоря, человечность - это умение любить. 8. Лицо - налицо только у того, кто умеет любить. Если не умеет, то кривляется. 9. Кривляться - значит быть рабом своих прихотей и капризов. Быть животным, воображая себя человеком. 10. Чтобы быть человеком, надо быть очень смелым, потому что самое трудное - это именно быть человеком. Трус не может быть человечным (любящим, добрым, ответственным). Трус может быть только нахальным. 11. Нахальство - это выпендрёж, назойливое зубоскальство, вызывающая поза, грубость. Нахальство - это попытка насмерть перепуганного животного напугать того, кого само же смертельно боится. Не бойтесь быть людьми! - 38 - Суворов. "Ёжик" Июнь 1994 - январь 1999 "Орлёнок" - "Светлячок" - Москва  _ 2* * * Эту книгу я начал писать на всероссийской смене общения Детского ордена милосердия в июне 1994 года, в лагере "Орлёнок" на черноморском побережье, под Туапсе. Во главе той смены были руководители Свердловского областного Детского ордена милосердия, супруги Владимир Александрович и Нина Олеговна Поспеловы. (Потом В.А. Поспелов возглавил Свердловское областное отделение Российского детского фонда.) Из Москвы смену обеспечивала куратор Всероссийской программы "Детский орден милосердия" Галина Владимировна Никанорова. В рамках этой смены Поспеловы организовали Институт взаимной человечности, для занятий в котором я и написал главу "Руководство по невидимости", а так же планы тех бесед с ребятами, которые позже развернулись в первую часть книги. Замысел остальных глав книги формировался главным образом на сменах общения Свердловского областного Детского ордена милосердия, во время которых я работал в "институте", а позже в школе взаимной человечности в течение 1995 - 1998 годов. Особенно много дали мне для этой (и не только для этой) книги те смены общения, которые проходили в 1995 - 1997 годах в Полевском районе Свердловской области на базе лагеря "Светлячок" (директор лагеря - Л.А. Быкова). Н.О. Поспелова сумела найти мне достойное место в общей работе. Это позволило мне добиться такого высокого уровня содержательного общения - дружбы - с детьми, о котором до Н.О. Поспеловой я не смел и мечтать. Опыт плодотворнейшего сотрудничества с Н.О. Поспеловой выручал меня и в других - подмосковных - лагерях Детского ордена милосердия. Благодаря этому опыту стало возможно то, что дети смогли в течение пяти лет диктовать мне эту книгу, как и ряд других книг (в том числе мою докторскую диссертацию; Как шутил В.А. Поспелов: "Не езди на Урал - академиком станешь!"). И не только уральские дети. То, что получалось у меня с уральцами, потом получалось и с другими. Я бесконечно благодарен всем, без кого эта книга не могла бы состояться, - а их не перечислить, ибо таких людей, особенно детей, сотни и сотни.